а нации сформировались лишь в новую эпоху. Нация – понятие, стоящее на одну ступень выше, чем этнос, народ. Когда мы говорим «национальный университет», «национальная библиотека», мы же не имеем в виду, что там обучаются и посещают их представители только одной нации. Один из признаков превращения народа в нацию – города. Один из признаков высокого уровня культуры государства тоже города. Само казахское слово «мәдениет» произошло от арабского «маданият» – город, городской. Арабы с гордостью называют город Медина – Мәдинат-ән-Нәби – городом Пророка.
Не будет преувеличением сказать, что замысел о строительстве новой столицы возник у меня уже в первые дни независимости.
Необходимость переноса столицы возникла не только в силу коренных интересов государства: для нас это было одним из векторов стратегии на XXI век. После обретения Казахстаном независимости мы убедились в том, что столица страны должна соответствовать многочисленным новым требованиям наступившей эпохи. Прогрессирующее оживление международных отношений, резкое расширение финансовых, производственных, коммерческих связей внутри страны и вне ее, а также усложнение государственного управления требовали увеличения числа столичных функций и повышения их качества. С этих позиций мы начали пересматривать свое отношение к Алматы. В первую очередь задумались о том, соответствует ли статус столицы нового государства геополитическому положению страны и высоким критериям, которые предъявляются общемировой ситуацией. Еще Макиавелли писал в свое время о целесообразности нахождения столицы страны в ее центре. С обретением независимости стало заметным возможное возникновение многих проблем вследствие расположения Алматы на окраине страны, вдали от других регионов нашей большой Родины. Вдобавок к сложным геополитическим причинам всем было известно, что город стоит в котловине, из-за чего воздух сильно загрязняется, что строительство ограничено горами и не осталось территорий для расширения. Алматы находится в сейсмической зоне. Были разрушительные землетрясения. При строительстве приходится учитывать это и укреплять здания. Все это стало очевидным еще в 30-е годы прошлого столетия, то есть сразу же после переезда столицы в Алматы. Предусматривалось перенести центр города подальше от предгорий в равнинную зону. Даже было начато строительство будущего железнодорожного вокзала в стороне Капшагая. Его остовы виднеются издалека и по сей день.
Частые туманы в районе аэропорта могли сделать рискованными официальные визиты руководителей зарубежных стран. За эти годы мы стали свидетелями и разрастания Алматы и без столичного статуса, и нерешенности его экологических проблем, поэтому трудно было представить его дальнейшее состояние, если бы он продолжал оставаться в статусе столицы. Конечно, бесспорна красота и самого города, и его природы. Но нельзя же только сидеть, любуясь его зеленым нарядом, современными архитектурными шедеврами, величественной панорамой Алатау. Надо строить государство. Надо стать современной страной. Надо мобилизовать народ на решение единой задачи. Надо развивать экономику. И еще много других «надо».
На пороге независимости нам предстояло решить три большие задачи. Во-первых, построить независимое государство. Во-вторых, перейти из плановой экономики в экономику рыночную. В-третьих, осуществить переход от тоталитаризма к демократии. Каждая из них колоссальна сама по себе. Словно этого мало, в ту пору нашлось много желающих испытать на прочность нашу юную независимость. Поэтому надо было сделать конкретные шаги по ее укреплению. Сама наша Свобода была весьма шаткой. Немало было и тех, кто утверждал: «Им не удастся стать самостоятельной страной, они завтра же погрязнут в раздорах и сами придут к нам с покаянием».
В первые годы независимости имели место самые разные события. Желающие испытать крепость молодого государства шли на разные действия. Так, в конце 1993 года в Целинограде состоялся объединенный съезд славянских обществ, на котором было принято решение объявить его столицей славян Казахстана. Правда, сами организаторы этого «объединенного съезда» вскоре поняли незаконность и абсурдность своего решения и аннулировали его, а потом попросили извинения за свои провокационные действия. Однако сам факт настораживал любого человека. Это говорило о том, что еще не перевелись такие, кто мечтает об осуществлении безрассудного предложения Хрущёва присоединить Целинный край к РСФСР. Нельзя забывать и о том, что до этого в 1979 году имела место протестная демонстрация ветеранов и молодежи против решения создать немецкую автономию именно на территории этой самой Целиноградской области.
Однако главная причина переноса столицы страны заключалась не в этом. И здесь я тоже буду откровенен. Главная причина – необходимость привнесения положительной встряски в жизнедеятельность молодого государства. В водовороте множества головоломных проблем, навалившихся на нас на заре молодого государства, эта мысль никогда не покидала меня. Становилось ясным: если не пойти на смелые решения, не сделать отважные, даже неожиданные шаги, то страна и в условиях независимости будет идти привычным путем, по инерции и постепенно скатится на прежнюю заезженную колею социализма. Размышляя обо всем этом, в конце концов я решил, что будет правильно начать коренные изменения в стране с переноса столицы. Мои напряженные будни и бессонные ночи продиктовали именно такое решение.
Хорошо, скажем, для такого нового дела, как строительство нового государства, нужно новое вдохновение, нужно привнести в жизнь страны небывалое пробуждение. Но как осуществить это? Как встряхнуть людей, которые не испытывают никакого желания к этому? Как прочистить мозги, забитые пустозвонными проповедями съездов и цитатами великих и невеликих классиков марксизма-ленинизма? Как мобилизовать старорежимную правящую элиту, продолжающую вязнуть в старой паутине, опутавшей еле бьющееся от этого сердце государства – Алматы?
Я помню это потрясающее время начала перемен – «парламентские» 1991 и 1992 годы. Упаси боже, если кто-то думает, что я против парламентаризма. Демократия и свобода – это ответственность каждого за страну и народ. Я просто за конструктивизм и полное осознание, что время не прощает пустословия. А псевдополитической и псевдореформаторской «трепотни» было тогда сколько угодно – ни один жизненно важный закон не проходил. Не было проекта закона, к которому в ходе парламентского обсуждения не придирались. Вступать в спор по поводу и без повода, раздувать из мухи слона и растягивать из этого словесную жвачку, предаваться псевдофилософскому витийству и таким образом хоть как-то показать себя – весь конструктивизм увязал в потоке пустопорожних разговоров.
Это так меня изматывало. И я сильно уставал. Но уставал не от продуктивной деловитости и гор принятых и принимаемых законов, а от полного отсутствия всего этого. В такие минуты, когда очередной закон, который срочно нужно было принимать, наталкивался на никому не нужные комментарии и непродуктивные дискуссии, хотелось нырнуть в кристально чистую воду и выйти из нее со свежими и ничем не замутненными мыслями.
Ясное осознание необходимости кардинальных перемен во всем – абсолютно во всем! – овладевало мной все больше. Я энергично искал выход из создавшейся ситуации,
