Как законопослушный гражданин, Алкивиад должен был вернуться на родину и принять там все, что присудят ему земляки. Сократ на его месте именно так бы и поступил. Но, как мы помним, Алкивиад считал, что законам, если ты считаешь их несправедливыми, подчиняться глупо. Скорее всего, дело закончится осуждением и, возможно, смертным приговором за несовершенное преступление. А если и за совершенное, то смерть от этого слаще не станет. И он бежал из афинской армии, которая, кстати сказать, без него потерпела катастрофическое поражение и была почти полностью истреблена. Вскоре Алкивиад оказался у спартанцев, которые широко использовали его опыт и советы в войне против Афин. Но у них были свои «харизматики», к тому же Алкивиад отличался слишком независимым нравом и слишком любил роскошь, чтобы ужиться в аскетическом государстве лакедемонян. Он долго скитался по всей Греции, побывал и у персов – и им тоже давал ценные советы о том, как лучше подкупать греков и пользоваться другими их пороками. Затем он организовал собственный флот, создал несколько баз в районе черноморских проливов (в том числе Византий – будущий Константинополь и Стамбул) и стал воевать на стороне афинян – весьма успешно, потому что успел изучить все тактические приемы спартанцев. В конце концов он добился того, что на родине его простили и опять избрали главнокомандующим. Если не доброй славой, то объемом сосредоточенной в его руках власти он затмил знаменитого дядю Перикла (к тому времени давно умершего), но его подвело все то же неумение и нежелание отчитываться перед народным собранием. А враги плели против него интриги, обвиняли во всех военных неудачах и экономических трудностях. И когда против Алкивиада возбудили очередное судебное дело, он опять предпочел не подчиниться законам, а бежать. После многих приключений он – не в первый уже раз – оказался у персов. Но немного не рассчитал: персы решили выдать его спартанцам. Он и тогда не подчинился и не склонился перед чужими законами, как не склонялся перед афинскими. Даже когда бежать было уже некуда, он бросился на преследователей и убил нескольких, прежде чем сам погиб.
Случилось это всего за несколько лет до суда над Сократом. Пелопоннесская война была проиграна, Афины пережили период правления так называемых Тридцати тиранов – марионеточного правительства, которое навязали им победители-спартанцы. Там было несколько человек, в разные годы считавшихся учениками Сократа. Правили они жестоко и без разбору казнили не только неугодных им афинян, но и друг друга.
Всем, кто сидел в коллегии присяжных, было понятно, о какой именно «развращенной молодежи» речь. И старик, стоявший перед судом, по их мнению, когда-то внушил и Алкивиаду, и «тиранам» презрение к отеческим законам. «Вот из-за него-то мы и проиграли войну», – наверное, думали многие. Людям всегда хочется найти того, кто виноват в их бедствиях. И примерно наказать. Наверняка некоторым из судей доводилось прежде слушать рассуждения Сократа. Вряд ли они что-то поняли, кроме того, что Сократ отрицает общепризнанные истины. Все-таки философия – на том уровне, на который ее вывел Сократ, – удел немногих. А большинство видели в нем наставника безбожников и анархистов, разрушивших афинское государство.
Древние греки были язычниками. Они обожествляли природные стихии. И Солнце было богом, и Луна – богиней, и на дне каждого ручейка скрывалось какое-то собственное мелкое божество. Большинство афинян не сомневались в том, что их город основала богиня Афина и выглядит она примерно так, как статуя работы Фидия, стоящая на Акрополе. Боги бессмертны и почти всемогущи, но в остальном очень похожи на людей. Они подвержены страстям, завистливы и тщеславны, любят поклонение, а питаются дымом, поднимающимся к ним с алтарей храмов, где сжигают жертвенных животных. Разумеется, это были народные религиозные представления, к которым «интеллектуальная элита» относилась с иронией, примерно так же, как сегодня она относится к «чудотворным иконам». Но одно дело – иронизировать втихомолку или в компании друзей, а совсем другое – открыто и во всеуслышание. Во-первых, опасно: ведь и Алкивиад бежал к врагам из страха, что его осудят за святотатство. А во-вторых, покушение на государственную религию – это покушение на государственные устои. Как убедить людей, что они должны жертвовать собой ради отеческих законов, если эти законы не имеют божественного происхождения? Потому-то Перикл и махнул рукой на Алкивиада, отчаявшись убедить его в необходимости уважать законы. Дело в том, что и сам Перикл, будучи человеком образованным и умным, не мог верить в антропоморфных богов, в то, что Гера ревнует Зевса к Афродите, а Зевс бегает за каждой юбкой, не важно, на ком она – на богине или смертной женщине. Между прочим, Перикл позволил (а может, и приказал) Фидию изобразить и себя (Фидия), и его (Перикла) на щите Афины в образе мифологических героев. Это тоже граничило с богохульством, за которое Фидию пришлось впоследствии посидеть в тюрьме. По сути, Перикл отличался от своего племянника только тем, что считал законопослушание в большинстве случаев полезным. Для государства в целом. А те, кто понимает условность законов и религиозных установлений, должны держать это при себе – иначе воцарится анархия. Поскольку Перикл не мыслил себя отдельно от своего полиса – Афин, – скорее всего, он предпочел бы скорее уйти в изгнание (как его отец) или даже умереть (как это сделал Сократ), нежели совершить что-то вредное для Афин. Алкивиад же полагал, что жить надо, повинуясь собственным желаниям, которые и есть единственный закон.
Вопрос о государственной идеологии сложен во все времена. Проще всего подвести под него религиозную базу и на все неудобные вопросы об устройстве космоса или человеческого общества отвечать: так решили боги, так установил Зевс.
В комедии «Облака» персонаж по имени Сократ внушает ученикам, что бессмертных богов нет: нет Афины, Зевса, Посейдона. Что на самом деле небо принадлежит Облакам – текучим, бесформенным и почти призрачным субстанциям с неясными функциями и желаниями. Именно они, а вовсе не Зевс порождают гром и молнию (кстати, наблюдение, с современной точки зрения не лишенное здравого смысла), но, поскольку они летучи и бестелесны, ими самими легко управляет ветер. А коль скоро богов нет, можешь сколько угодно клясться именем Зевса, а потом нарушать свою клятву. И никто не поразит тебя молнией.
Облака, фарфоровый чайник и летающий макаронный монстр
Один из позднейших исследователей написал[12], что «реальный Сократ и его тезка из аристофановской комедии схожи, пожалуй, только в том, что оба они – и в жизни, и на сцене – ходят босиком. Это, однако, не помешало тому, что для многих афинян карикатура подменила собой прототип и прочно закрепилась в их памяти». Долгое время такая точка зрения была почти общепризнанной. Но так ли это? Нет сомнений, что аристофановский Сократ – образ карикатурный, точнее гротескный. Разумеется, реальный Сократ никак не мог верить в то, что миром правят Облака. Но точно так же реальный мудрый Сократ никак не мог верить, что Вселенной правит сексуальный маньяк, который постоянно обманывает жену, а та, в свою очередь, почти все свое время тратит на то, чтобы отыскать любовниц мужа и устроить им какую-нибудь гадость. Что Афина и Посейдон действительно спорили, кому из них должна принадлежать столица Аттики, и что только после того, как Афина предложила местным жителям в качестве взятки оливковое дерево, они предпочли ее и назвали свой город Афинами.
Да и аристофановская история об Облаках, возможно, стоит того, чтобы присмотреться к ней пристальнее. Известный (и вполне серьезный) философ ХХ века Бертран Рассел для того, чтобы подчеркнуть алогичность религиозных догм, придумал так называемую аналогию с фарфоровым чайником. «Если бы я стал утверждать, – пишет Рассел, – что между Землей и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть мое утверждение, добавь я предусмотрительно, что чайник слишком мал, чтобы обнаружить его даже при помощи самых мощных телескопов. Но заяви я далее, что, поскольку мое утверждение невозможно опровергнуть, разумный человек не имеет права сомневаться в его истинности, то мне справедливо указали бы, что я несу чушь»[13]. А группа современных атеистов в тех же целях придумала пастафарианство[14] – пародийную религию, в которой утверждается, что «неощутимый Летающий макаронный монстр создал Вселенную… Он, конечно же, невидим и с легкостью проходит сквозь материю». Не правда ли, очень напоминает аристофановские Облака? Не исключено, что реальный Сократ действительно придумал забавный пример с Облаками, чтобы убедить своих учеников в абсурдности существовавших в те времена религиозных представлений. А прослышавший об этом злой насмешник Аристофан представил дело так, будто Сократ всерьез внушает молодежи, что Облака правят миром. Между прочим, на уровне тогдашней науки опровергнуть это было невозможно – так же как и существование на околосолнечной орбите фарфорового чайника.
