Ознакомительная версия.
Чтобы не вызвать подозрений, они должны были выехать четырьмя отдельными группами. Гувернантка должна была отвести наследника престола и его сестру на близлежащую улицу Де-Лешель, где у оживленной гостиницы их будет ожидать господин де Ферсен, переодетый в возницу экипажа. Через три четверти часа к ним присоединится сестра короля мадам Элизабет, а после окончания церемонии укладывания короля в постель – и сам король, переодетый лакеем. (Каждую ночь на протяжении последних двух недель лакей, рост и круглый живот которого придавали ему удивительное сходство с королем, выходил через главную дверь, и часовые привыкли видеть, как он проходит мимо.) Королева должна была выйти из дворца самой последней с одним из верных телохранителей господином де Мальденом.
Путь из ее покоев до угла улицы Де-Лешель был достаточно короток, чтобы представлять какие-то трудности. Дворец Тюильри образовывал бы западную сторону огромного прямоугольника, если бы строительство Лувра было закончено. Он был отделен от площади Карусель и участка средневековых трущоб, которые занимали большую часть этого прямоугольника рядом с тремя обнесенными стенами дворами. Двором, ближайшим к реке и ее апартаментам и самым дальним от улицы Де-Лешель, был Кур-де-Принс. Оказавшись за пределами дворов, человек мог считать, что покинул дворец. Затем оставалась площадь Карусель, угол королевских конюшен и ромбовидные остатки площади перед улицей Де-Лешель. Все расстояние составляло менее пятисот метров.
Во дворах всегда было много адвокатов, послов, слуг и – они появились недавно – грубых на вид людей, профессия которых была известна только им самим. Кебы и экипажи стояли в очереди, ожидая, когда их пассажиры появятся из дворца и близлежащих гостиниц. Мало кто верил слухам, распространявшимся некоторыми истеричными журналистами о том, что королевская семья собирается бежать, но господин де Лафайет удвоил на всякий случай стражу и приказал, чтобы дворец освещался, как для знаменательного случая. Королева должна была надеть шляпу с широкими полями, чтобы скрыть лицо, – ненужная предосторожность, как она думала, так как даже некоторые ее друзья не узнавали ее после того, как она поседела. В маловероятном случае, если бы ее остановил часовой, она должна была назваться мадам Бонне, гувернанткой. Однажды жители Парижа, введенные в заблуждение негодяями, скажут, что их королева хорошо подходила для этой роли.
Будучи чужестранцем в Париже, как и она сама, господин де Ферсен, шведский дворянин, был, наверное, лучше подготовлен к выполнению этого задания, чем местный житель. Французский аристократ не смог бы поддержать случайный разговор, как это умел господин де Ферсен, на сленге возниц, и он не догадался бы запастись дешевой табакеркой, чтобы предложить своему докучливому собеседнику понюшку табака. Благодаря своему искусному перевоплощению он сумел проявить стойкость и дождаться перед постоялым двором, пока не появится мадам Турзель с дочерью короля и спящим дофином, одетым как маленькая девочка. Не дожидаясь сестры короля, Ферсен тронулся в путь со своим драгоценным грузом, проехал вдоль набережных, повернул направо через площадь Людовика XV и возвратился по улице Сент-Оноре, чтобы снова встать в очередь кебов на улице Де-Лешель.
Пока они ждали в ужасном молчании, какая-то женщина обошла кеб. Дверца открылась, и в экипаж забралась мадам Элизабет, наступив на маленького дофина, который был спрятан под юбками мадам де Турзель. Волнуясь, она объяснила, что прошла в самой близи от кареты господина де Лафайета, которая везла его для присутствия на церемонии укладывания короля в постель. Затем они стали ждать, когда из дворца появятся их величества.
С угла улицы Де-Лешель можно было увидеть несколько верхних окон дворца, ярко освещенных снаружи, словно ожидалось начало какого-то грандиозного зрелища. Колокола соседних церквей стали отбивать полночь, но король по-прежнему не появлялся. И только когда удалились сановники – несколько позже, чем ожидалось, – а камердинер помог его величеству умыться, раздеться и лечь между простыней, полный слуга, который отзывался на имя Дюран, спокойно спустился вниз по лестнице главного входа и прошел через будку часового во дворе Тюильри. Когда слуга начал пересекать площадь Карусель, внимание часового привлек звон медной пряжки с башмака о камни мостовой. Он увидел, как слуга подобрал пряжку, встал на колено, ловко вставил ее на место и снова пошел в направлении улицы Де-Лешель.
И хотя непредвиденная задержка заставила пассажиров кеба испытать мрачные предчувствия, король, усевшись на свое место напротив дам, выразился насчет того, что эти маленькие неудачи были всего лишь непредвиденными затруднениями, которые доказали правильность всего плана. Даже в часовом механизме имеются несовершенные детали, которые, компенсируя дефекты друг друга в хорошо отрегулированной системе противовесов и анкерных механизмов, добиваются, чтобы все устройство создавало видимость точной работы. Поэтому его не сильно обеспокоило отсутствие королевы.
К тому времени, как и планировалось, королева уже пешком вышла из дворца с господином де Мальденом. Они прошли без помех через пост охраны Кур-де-Принс и собирались пересечь площадь Карусель, когда сбоку к ним стал приближаться яркий свет. Они вовремя юркнули в узкую калитку в воротах на выходе с площади, и, когда экипаж громыхал мимо, она отчетливо увидела в окне лицо господина де Лафайета. Импульс, который был сильнее инстинкта самосохранения, побудил ее попытаться стукнуть экипаж тростью. По словам одного из телохранителей, господин де Мальден попытался переубедить королеву, хотя кажется более вероятным, что это королеве пришлось переубеждать своего спутника и пытаться внушить ему смелость, которая приходит с осознанием судьбы и долга. Через несколько минут они уже будут в безопасности в фиакре господина де Ферсена, мчащемся на встречу с экипажем у заставы Сен-Мартен.
Именно тогда произошло что-то, по видимости, экстраординарное, но на самом деле совершенно обычное. В последующие годы это было описано несколькими участниками указанных событий, включая генерала де Буийе. Самый подробный и точный по времени самого инцидента отчет принадлежит ее священнику господину де Фонтанж, который записывал позднее свои беседы с королевой. Некоторые современные историки усомнились, что такое вообще могло случиться, но они живут в век, когда в городах полно всяких указателей, помогающих ориентироваться в пространстве, а улицы Парижа можно в несколько слоев покрыть картами города.
Ознакомительная версия.
