две - 1766. Так что когда именно появился на свет отец Алексий, пока остается загадкой, и мы будем исходить из его «официальной» даты рождения, той, что была указана на надгробном камне.
С рождения он получил фамилию «Петров» - по имени отца, священника Петра Алексеева (1725-1797); фамилия «Гнеушев» впервые зафиксирована в клировых ведомостях только в 1831 году, то есть до вполне преклонного возраста священник дожил именно «отцом Алексием Петровым».
Такая практика - перемена фамилий в священнической среде - была весьма распространена в то время. Сама фамилия «Гнеушев» (иногда встречался и вариант «Гневушев») происходила от старого русского имени Гневуш, распространенного в XV-XVII столетиях. Понятно, что в его основе лежит корень «гнев», но к герою нашего очерка это отношения явно не имело.
Мать будущего святого звали Анисьей Андреевной (1732 — ?). Кроме Алексия, в семье были также дети Александр (1759-1836), впоследствии служивший диаконом в одном храме с младшим братом, Матвей (1767), Прасковья (1769), Григорий (1771), еще один ребенок по имени Алексей (1773, в 1793 году он также стал священником) и Авдотья (1775). Жила семья в селе Старо-Никольском Курмышского уезда Симбирской губернии. Сейчас это Бортсурманы Пильнинского района Нижегородской области.
Старо-Никольское возникло на месте старого татарского поселения в 1550-х, после присоединения Казанского ханства к России. Первоначальными занятиями его жителей были охота, рыболовство и бортничество; позже пустоши стали распахивать под посевы, леса рубили и корчевали под выпас скота. Через сто лет после основания в Старо-Никольском было несколько десятков домов. Село стояло в живописном месте, на всхолмленном прибрежье реки Суры.
Жизнь многодетного сельского священника внешне ничем не отличалась от жизни его паствы, конечно, если не считать служения. Жили в избе, сами пахали, сеяли, косили и молотили, не чураясь никакой работы. Алексий с детства был приучен к физическому труду, освоил много ремесел -мог и ткать, и вязать, и плести лапти. Вероятно, приходилось ему и заботиться о младших братьях и сестрах, ведь он был вторым по старшинству ребенком в семье.
Духовное образование юноша отправился получать в Нижегородскую духовную семинарию, однако курса обучения в ней не закончил - в 1784 году был отчислен из риторического класса. Это значит, что Петров успел прослушать курсы аналогии, инфимы, грамматики, синтаксимы и пиитики - все эти предметы преподавались до риторики в течение пяти лет. Почему его отчислили -неизвестно, но вряд ли из-за плохих способностей: все знавшие его впоследствии отзывались о нем как о умном и трудолюбивом человеке, да и курмышский благочинный в характеристике за 1836 год отмечал, что отец Алексий «чтение и пение знает изрядно, Св. Писание разумеет хорошо». Значит, он занимался самообразованием и после отчисления.
В возрасте двадцати одного года Алексий женился на дочери священника села Старинского. С годами его семейство ширилось и, кроме матушки Марии Борисовны (1758, 1759 или 1760-1833), состояло из сына Льва (1790), дочерей Надежды (1791) и Татьяны и приемной дочери Матрены (1815); одним домом с братом жил и диакон Александр. В 1784 году Алексий был рукоположен епископом Нижегородским и Алатырским Дамаскином (Рудневым, 1737-1795) во диакона. На 1790 год он служил пономарем в Успенском соборе уездного города Курмыш -этот факт упоминается в единственном документе, ревизской сказке 1811-го. А не ранее 1795 года получил перевод в храм Успения Пресвятой Богородицы в его родном селе, где настоятелем был его отец, Петр Алексеев.
Этот изящный каменный храм был возведен в 1785 году на средства помещика Петра Петровича Пазухина. При жизни отца Алексия у храма не было правого и левого приделов, они появились гораздо позже. Именно с новым храмом связана легенда, согласно которой село обрело новое, современное название - Бортсурманы. По этой легенде, «в 90-х годах XVIII века произошло событие, которое потрясло всю округу. Крестьяне, доведенные до отчаяния тяжелой жизнью, на паперти новой каменной церкви убили управляющего помещика Пазухина, который жестоко угнетал крестьян. Разгневанный помещик Пазухин созвал крестьян и заявил им: “Ваше село было бусурманским (то есть татарским), так и останется. Отныне оно будет называться Бусурманами”. Но земский съезд не утвердил этого названия, а дал название селу - Бортсурманы (борт Суры)». Конечно, это не более чем легенда: никакого «земского съезда» в конце XVIII столетия не было и быть не могло. Но факт остается фактом - отныне СтароНикольское стало Бортсурманами.
Началась обычная жизнь сельского диакона, а затем и священника. Когда именно состоялась иерейская хиротония отца Алексия, в точности неясно - четыре источника дают дату 19 ноября 1797 года, один - 26 ноября того же года. Но абсолютно точно она была связана с печальным событием - смертью настоятеля храма, родного отца новопоставленного. То есть в Успенском храме попросту некому стало служить, и потому сын заменил отца... Рукополагал его епископ Нижегородский и Алатырский Павел (Пономарев, 1745-1806).
До поры до времени ничего не намекало на то, что отец Алексий Петров будет знаменитым святым. Напротив, случалось батюшке и попивать, и сам он признавался, что до 1811 года «часто в безумство впадал». Но вот однажды к нему приехал крестьянин из соседней деревни, где умирал человек. Отец Алексий, рассердившись на поздний визит, убедил гостя в том, что больной, наверное, не так уж и плох и до утра доживет, и лег спать дальше. Но заснуть уже не мог - ему все виделся умирающий, к которому его пригласили. В конце концов он заложил лошадь и отправился к соседнюю деревню, но, увы, приехал уже к мертвому. Но не это поразило священника: когда он взглянул на покойного, то явственно увидел стоящего рядом с ним Ангела со Святой Чашей в руках. Видение так впечатлило отца Алексия, что он опустился перед покойным на колени и горячо молился всю ночь. Домой, в Бортсурманы, вернулся уже совсем другой человек -пламенный молитвенник, подвижник, настоящий монах в миру. Поистине чудесное преображение!..
К сожалению, описаний внешности отца Алексия в молодости не сохранилось. До наших дней дошел лишь один портрет, изображающий его в преклонных летах и написанный крепостным художником Тимофеем Волковым. Из воспоминаний знавших старца известно, что был он очень худым, небольшого роста, сгорбленным. Говорил мягким и тихим голосом, как в жизни, так и при исправлении служб. Глаза светились любовью и радостью и словно озаряли всё вокруг него. Люди, знавшие преподобного Серафима Саровского, отмечали, что отец Алексий чрезвычайно похож на него внешне. Это сходство передает и сохранившийся портрет.
Одевался отец Алексий крайне просто, чтобы не сказать убого: полукафтан из грубой ткани, холстинное белье;
