люди жертвуют свои кровные, а он на них шикует, живет в номере за 80 тысяч!
К подобным историям я отношусь с пониманием. У каждого своя работа. Главное, что люди, с которыми я встретился в Новосибирске, были такими же свободными и открытыми к общению, как в Саратове, Якутске, Уфе…
Паника
9 января страна вернулась к жизни. И мы стали собирать подписи. Последний срок сдачи подписей 31 января. Сначала дело шло медленно. За первую неделю собрали совсем немного, только 10 тысяч из необходимых 100 тысяч. И в штабах началась паника. А паника – вещь заразительная. «Страх убивает разум».
Оживились и Telegram-каналы, наперебой выкрикивая, что у Надеждина ничего не получится, что все было предсказуемо… Я старался не обращать внимания. Мозг треснет, если на все реагировать.
Но я ведь имел опыт сбора подписей на разных уровнях. Поэтому успокаивал своих ребят как мог. Говорил, что это лавинообразный процесс. И возможно, нам придется тормозить его – подписей может оказаться слишком много. А пока ни в коем случае не паниковать. Просто набраться терпения. И работать с прежней интенсивностью.
В результате я оказался прав. Лавинообразный процесс начался. Но не сразу.
Здесь действует простая схема. Человек, поставивший подпись, говорит друзьям, соседям, коллегам на работе, случайным попутчикам: «За Надеждина можно поставить подпись, и вам ничего за это не будет».
На следующий день приходят уже три человека. Ставят подпись. И тоже рассказывают об этом, пишут в соцсетях: «У нас в городе по такому-то адресу собирают подписи за Надеждина».
Понимаете, в любом регионе, городе, поселке обязательно есть люди, которые находятся на светлой стороне. По-другому и быть не может. Главное – чтобы они узнали, где и как можно совершить доброе дело.
Каждый день давал нам надежду, что мы пробьемся. Каждый день был на вес золота. Постепенно он стал умножаться на три, потом на пять. Скорость нарастала. Паника утихла.
И наконец на второй неделе сбора произошел резкий скачок. Конечно, свою роль сыграла поддержка медийных персон. Тут все завертелось, забурлило. День стал умножаться на десять. И понеслось…
Санкт-Петербург. Бар на Фонтанке
В Питере мы собирали подписи в трех местах. Одно из них бар «Фогель» на Набережной реки Фонтанки. Это известный бар-лекторий. Независимое пространство, где собираются разные политические силы.
На входе выстроилась большая очередь. Каждый приходящий спрашивал: «Почему такая очередь? – Ему отвечали: Собирают подписи за Надеждина. – Да вы что? Тогда и я сейчас поставлю свою подпись».
Я приехал туда пообщаться с избирателями. Царила атмосфера праздника и свободы. Уютная, домашняя обстановка. После делового разговора пили пиво. Долго сидели. Никому не хотелось расходиться.
Было много прессы. И кто-то из журналистов решил соригинальничать. Сделал подпись под фотографией, на которой – крупным планом – лицо изумленного молодого человека. И комментарий – дескать, молодежь смотрит с удивлением, как матерый либерал из 90-х заглатывает знатного ерша.
В начале мая в бар «Фогель» нагрянули правоохранители с проверкой. В баре якобы отравился один из клиентов, после чего подали жалобу в прокуратуру. Это стало формальным поводом для проверки. «Фогель» уже закрывали в 2022-м, будто из-за нарушения санитарных норм. И вот опять оказывают давление. Впереди судебные тяжбы. К сожалению, место, где можно открыто высказать свое мнение, властям не по душе.
Питер. Наши истории
Стою на Фонтанке, чтобы поставить подпись за Надеждина. Людей очень много. Выходит сотрудник штаба и говорит, что часть людей может пойти на другие точки сбора подписей. Они недалеко отсюда. Ну чтобы не мерзнуть в длинной очереди.
Чел из очереди: «Мы двадцать четыре года ждали. Еще часик как-нибудь подождем».
Всем нам удачи
«Я за мир, поэтому, как и многие, голосую за Бориса Надеждина. И всем нам удачи!» – произнес Юрий Шевчук. Огромная благодарность ему. Хотя, знаю, Шевчук – не тот человек, которому нужны особые реверансы. Если он что-то сказал или сделал – это значит, по-другому он поступить не мог.
Подкаст «Реплика в сторону» прозвучал из уст журналиста Сергея Пархоменко [5] – о том, что выборы при любой ситуации дают возможность людям высказать свое мнение. И очереди – лишнее тому подтверждение.
Поддержал мое выдвижение Михаил Ходорковский2. Мы оба из 90-х. В свое время он помогал «Союзу правых сил». А я за него поручился, когда его судили. Но с того времени мы не общались. И то, что он отозвался, для меня было очень ценно.
Невероятно взволновало письмо из колонии от Владимира Кара-Мурзы3. Рад, что он уже на свободе. Согласен с ним, что жизнь – лучший сценарист…
Ксения Собчак и Алексей Венедиктов сделали со мной большие интервью.
С книжным критиком Галиной Юзефович мы говорили в основном о книгах, музыке, живописи, кино. Но благодаря этому разговору, надеюсь, во мне разглядели не только политика.
Интересный стрим провели с Екатериной Шульман [6]. YouTube тогда просто закипел от набежавших слушателей.
Одним словом, январь стал для меня самым горячим месяцем.
Москва. Фурманный переулок. Интервью в очереди.
Самая длинная очередь была в Москве.
– Как только мне исполнилось восемнадцать, я подумала, что было бы круто участвовать в политической жизни страны. И вот я здесь. Нельзя упускать такую возможность. Я хочу наполняться этой энергией. Хочу чувствовать эту свободу, этот вайб. И знать, что твоя страна для тебя самая лучшая.
– Какая-то надежда есть. И даже если она не осуществится, то она останется с нами.
– У нас не так много выбора. Либо Борис Надеждин, либо ад. Но ад мне не очень нравится. Я 97-го года рождения. В нулевых был совсем юным и мне нравилась вкусная оранжевая фанта. Но я помню, что тогда все были разные. И люди не осуждали друг друга.
– Если можно что-то изменить, надо хотя бы попытаться.
– Я достаю из широких штанин размером с консервную банку, чтобы все видели, что я гражданин, а не какая-нибудь там гражданка… Я думаю, что эта ситуация выглядит, как такая завеса, где образовалась маленькая дырочка. И люди закричали – нам это надо. Я вижу, что здесь стоят молодые люди с интеллектом в глазах. Мне хочется быть среди таких людей.
– Я так считаю, блин, у тебя больничный, но ты все равно подними задницу, дойди сюда, найди время. У России есть будущее. Поэтому я пришел сюда.
– Великолепные три буквы, которые кто-то выбил у себя на плече, – ПРБ. Президент России Будущего.
– В какой-то момент меня чуть-чуть пробило на слезу, когда я увидела в будний день столько людей. Такая легкая надежда в очереди за Надеждина.
– Знаете, это очень важное чувство неодиночества. Здорово, что есть люди, которые готовы потратить время, готовы мерзнуть, но хотят выразить свое мнение.
– Мне тридцать лет. Я уже устала пожинать плоды выбора старших поколений. Хочется что-то менять. Я пыталась это делать еще с подросткового возраста… Когда мы приходим сюда, нас видят, нас слышат и понимают, что мы существуем.
– Это очень воодушевляет. Потому что я получаю эмоциональную поддержку от увиденного количества людей. И все страхи уходят на задний план.
– Надоело уже сидеть и помалкивать.
Чай и пицца
В 20-х числах января к нашим штабам выстроились очереди по всей стране.
Хочу сказать тем, кто еще очень молод. Как же трансформировалось это унылое когда-то понятие ОЧЕРЕДЬ. Будто мостик протянулся из СССР в сегодняшний день. От рабского унижения, злобы, скандалов, что сопровождали каждодневное выстаивание за продуктами, вещами, всевозможными справками, до счастливого ощущения «мы не одиноки». Да, снова очередь, но другая. Теперь – как символ смены эпох.
Напомню, что в январе страну сковали небывалые морозы. Давно такой суровой погоды не было. Сфера жилищно-коммунальных услуг
