2. Мир существует в движении и переменах. Движение настолько неотъемлемый атрибут реального, что можно сказать: нечто есть постольку, поскольку его нет. Т. е. в каждый миг любой объект есть не то, чем был. Есть, правда, качественная определенность объекта. Но и она не вечна. Целое живет и умирает. А целостность мира? Вселенной? Есть ли вообще нечто вечное, нерушимое, что поддается уразумению?
3. Говорят, Вселенная вечна. Почему? Потому, что она не имеет начала и не имеет конца, ни во времени, ни в пространстве. Вселенная бесконечна и безгранична как в макро, так и в микроизмерении. Беспредельна в своей безграничности и многообразии. Сколько бы мы ни познавали ее, на одно открытие встает десять загадок, и единственное, в чем можно быть уверенным до конца, что этот процесс бесконечен. С накоплением знаний мы лишь убеждаемся в непознаваемости мира. Значит, тезис о вечности Вселенной не корректен. Мы не можем ни утверждать, ни отрицать это. Мир — это тайна. Мы постигаем творчество превосходящих нас сил. Из того, что они загадка для нас, вовсе не следует, что они сверхъестественны. Религиозное мироощущение, основанное на признании ограниченности нашего разума и надчеловеческого творчества, более истинно и естественно, чем псевдонаучная антропоцентрическая самонадеянность.
«Я знаю то, что я ничего не знаю» — вот подлинно научная формула человеческого познания. Достоверно мы знаем только то, что знает религия: таинственность мира и наличие высших движущих сил — Творца. Всякое другое наше знание локально и относительно. Нам недоступен смысл явлений, которые мы открываем, ибо ни одно из них не познаем вполне. При всей настойчивости наших изысканий мы — лишь растерянные свидетели Великой Тайны, свершающейся в нас и вокруг нас. Надо иметь ум и мужество, чтобы признаться себе в этом и не утратить вкуса к дразнящей неизвестности. С древнейших времен это признание лежит в основе великих философско-религиозных традиций. Например, даосизма — учения Лао-цзи: видимая, воспринимаемая природа — «дэ» — есть эманация недоступной нам сущности — «дао». Как хорошо найдено слово: «Дао» — закон, путь, движение! Движение как закон мироздания. Все течет, все меняется. Где жизнь, там смерть. Ничто не вечно, кроме одного — движения. Неведомая сила непрерывно творит Вселенную, кружит Землю и наши головы, чего она хочет, несет нас — куда?
4. Налицо самодвижение материи по вертикали: от низших форм к высшим, от простого к сложному. Так явился органический мир, сначала растения, потом животные, потом — человек. Причем развитие идет не в сторону долголетия: мы живем меньше иных животных и куда меньше иных деревьев. Вершинные достижения эволюции довольно хрупки и недолговечны, но остается тенденция: вперед и вверх. Куда? Зачем? Непонятно. А ведь это вопрос смысла сущего, смысла нашего общего и индивидуального существования. И не ответив на этот вопрос, можем ли мы утверждать, хорошо это или плохо, что есть эволюция, что есть жизнь? Является ли тенденция на усложнение биологической и социальной жизни прогрессом, если прогресс понимать как целесообразное развитие?
5. С точки зрения структуры мироздания везде почти находим глубокий смысл, стройность системы, мудрость организации. С точки зрения развития, конечных целей, трудно сказать, зачем все это. Великолепие архитектоники и бессмысленность назначения. Появление человека не разрешило этого парадокса. Природа продемонстрировала творческую мощь, сотворив чудо — мозг. На этой основе она сконструировала орудие самопознания — человека. Слепая стихия прозрела — зачем? Теперь она может посмотреть на себя как бы со стороны, оценить плоды своей эволюции. Плоды прекрасны, но на фига они? Не отравлены ли они абсолютной бессмысленностью их существования? Не этот ли яд мучит и заставляет страдать человека? Не обнаруживается ли в кризисе человека кризис мироздания? Не для того ли природа обратилась к самопознанию, чтобы найти смысл происходящего, да так и не нашла его? Знание, вера — разве они продвинули хоть на шаг представление о сущности бытия? Разве стал счастливее человек в итоге всех этих технических, научных и социальных революций?
6. Да, мы познаем гармонию мира, поражаемся творческой силе, искусству неведомого зодчего. Но если за открытием одних загадок следуют сотни новых, зачем же их открывать, раз им нет конца? Если решение их не делает игру природных сил более осмысленной? Если цель эволюции нам не понятна? В чем смысл бытия? Может быть, его не надо искать? Тогда зачем природа вложила этот вопрос в каждого человека? Это ли не свидетельство попыток природы осознать смысл своего существования? Так в чем же он? До сих пор мы не ответили на этот вопрос и, кажется, не ответим. Стихия прозрела, чтобы убедиться в собственной никчемности. Как орудие самопознания природа довела человека до совершенства. Усилила мозг всевозможными приспособлениями. С помощью машин человек получает, помнит, перерабатывает огромную информацию. Овладел огромной энергией. Все достижения эволюции брошены на самопознание. Результат тот же: смысла нет. Но если нет — зачем познание? Мы знаем много, будем знать еще больше — зачем? Тусклым фонариком человеческого разума природа пытается оглядеть, уяснить необъятность содеянного. И чем совершенней инструменты познания, тем очевиднее становится тщетность разума и бессмысленность сущего. Быть человеком теперь становится и смешно и страшно.
7. Вывод. Если сущность эволюции состоит в том, чтоб обнаружить сущность бытия, если движение материи от низших форм к высшим понадобилось, чтобы создать орудие самопознания, если человек понадобился, чтобы открыть назначение и смысл мироздания, и если он не справился с этой задачей, если смысла во всем этом нет, — к чему человек? К чему эволюция? К чему сам этот проклятый, бессмысленный мир? Чем меньше смысла в существовании, тем больше его в несуществовании. Логичнее всего — ничто. Кто хочет докопаться до смысла жизни, найдет его в смерти.
II
8. Что бы произошло, если бы не было жизни? Ничего. Если бы не было меня или тебя, мой друг? Да тоже ничего. Говорят, появление жизни, человека — случайность. Этакое редчайшее стечение обстоятельств. Я не очень-то верю этому. Тенденция на возвышение, прозрение материи вполне очевидна. Природа закономерно и последовательно формировала условия жизни, саму жизнь, человека и ныне, согласно все той же внутренней логике развития, формируется социальный или коллективный разум — ноосфера. Тут четко просматривается направленность эволюции на самопознание. В стремлении оглядеть себя, найти свой смысл в существовании, природа за короткое время создает уникальный инструмент самопознания — общество. И не находит смысла. И вот сейчас мы переживаем время рокового выбора: быть или не быть. Только выбор этот делаем не мы, а сила, сотворившая нас, как и самою себя. Игра разочарованной стихии поставила человечество на грань самоуничтожения. И, кажется, теперь, что нет другого исхода, призрак коллективной смерти маячит, внедряется в нас. Но если это так, если ни природа, ни жизнь не имеют смысла и, значит, не зачем его искать, почему же мы так настойчиво его ищем? Что нас заставляет это делать сейчас, когда, казалось бы, все ясно? Инерция или все-таки есть проблеск какой-то надежды?
