Буря началась, подобно тому тайфуну, от востока-юго-востока и так же перешла к северо — западу. В 2 часа пополудни несколько смягчилась, в 4 матросы могли уже отвязать разорванные паруса и привязать новые. Несмотря на погоду моряки занялись и своеобразным рыболовством Крузенштерн отметил в своих записках: «Великое множество морских прожор [акул. — Авт.] окружало корабль даже и в самое свирепствование бури; в третьем часу поймали оных шесть и подняли на корабль. Одна из сих морских прожор, длиною около 9 футов [2,7 м. — Авт] сорвалась с крючка тогда, когда поднята была почти уже на корабль. Невзирая на то что при сем разорвалась у нее нижняя челюсть, бросилась она опять с новою алчностью на уду и поймана вторично» [3, с 447].
«Надежда» обошла с юга о. Формозу (теперь Тайвань) 18 ноября и пошла курсом прямо на запад. У побережья корабль при свежем ветре пошел под всеми парусами между островами, лежащими на пути. Правда, по замечанию Крузенштерна, все эти прибрежные острова, лежащие на пути, обозначены были на карте английского Ост-Индского атласа с большими погрешностями.
В 5 часов вечера с «Надежды» увидели многочисленную флотилию — около 300 небольших судов, стоявших на якоре. Крузенштерн посчитал эти суда рыбачьими и спокойно прошел мимо них. Но уже в Макао русские моряки узнали, что они чудом спаслись от опасности, так как проходили мимо флотилии китайских пиратов, промышлявших у южных берегов Китая уже около трех лет и нападавших на всякое судно, плохо вооруженное и не пекущееся о своей безопасности.
Как раз незадолго до этого пираты захватили одно американское судно, а затем и два португальских и еще одно португальское, шедшее из Кохин-Китая, которое было захвачено вблизи китайского побережья. Стало известно, что на португальских судах были убиты все члены экипажей, не согласившиеся перейти на службу к пиратам.
Некоторые из португальцев, которые согласились перейти к пиратам, все же вскоре бежали. Они-то и рассказали, что пираты ограбленные ими суда сожгли. В пиратской флотилии было несколько судов водоизмещением в 200 т, на которых было от 150 до 250 бойцов и от 10 до 20 пушек, на самых малых — не менее 40–50 человек. Крузенштерн отметил, что во время пребывания «Надежды» и «Невы» у берегов Китая небезопасен от пиратского нападения был и рейд у Макао, и даже в Типе особенно опасен был путь между Макао и Кантоном. Поэтому английские купцы вынуждены были брать с собой при переходе из Макао в Кантон конвой из гребных вооруженных судов с двух английских фрегатов, стоявших обыкновенно в Бока-Тигрисе на якоре, так как им уже однажды угрожала опасность быть захваченными пиратами.
Английский бриг «Гарьер» с 18 пушками крейсировал в этом районе уже два месяца с половиною, также два португальских вооруженных судна одно из последних сражалось незадолго до прихода «Надежды» с 80 пиратскими судами, но пробилось сквозь их строй, к счастью.
Видимо, только крепкий ветер был единственным препятствием, удержавшим пиратскую флотилию от нападения на «Надежду». А русские моряки на «Надежде» не имели ни малейшего сомнения в том, что видят перед собой рыбачьи суда, которых в этом районе множество. Иначе они проявили бы беспокойство, ведь часть корабельных пушек были оставлены на Камчатке для защиты русских поселений от налетов пиратов и корсаров.
Примечательно, что Крузенштерн получил предупреждение о возможной встрече с пиратами. Статский советник Вирсг в своем письме, полученном Крузенштерном на Камчатке, советовал ему убедительно, чтобы он остерегался, насколько возможно, китайских пиратов. Но Крузенштерн посчитал, что в письме речь идет о малаккских пиратах, которые очень опасны и в морях у китайского побережья, где нападали часто с успехом и на европейские корабли. А о настоящих китайских пиратах Крузенштерн не думал вовсе. Ему было известно, что малаккские пираты курсируют по большей части у берегов Борнео и при входе в пролив Малаккский. 20 ноября 1805 г. «Надежда» стала на якорь на рейде у Макао.
Теперь вернемся к «Неве», которая, приняв на борт груз пушнины, покинула о. Ситху и направилась в Кантон. Лисянский решал идти к тропикам неизведанным путем Более месяца шла «Нева» через Тихий океан, не встречая никаких признаков земли. Поздним вечером 15 октября 1805 г., когда Лисянский, отдав последние распоряжения вахтенному офицеру, собрался уже спуститься в каюту, корпус корабля дрогнул: «Нева» села на неизвестную до того коралловую мель.
На рассвете моряки увидели, что недалеко от нее в точке с координатами 26°02′48″ с ш. и 173°35′45″ в. д. находится небольшой необитаемый остров. Вскоре удалось сняться с мели, но набежавшим шквалом «Неву» опять нанесло на камни. Снятие с мели, подъем пушек, выброшенных с поплавками в море для облегчения корабля, задержали «Неву» в этом районе на четверо суток
Остров и коралловая мель были нанесены на карту. Острову по единодушному требованию команды присвоили имя командира корабля Юрия Федоровича Лисянского, а коралловую мель назвали в честь корабля Невскою. 23 октября был открыт коралловый риф, который был назван рифом Крузенштерна.
От этого рифа Лисянский взял курс на Формозу (Тайвань) мимо Марианских островов. 22 ноября, когда далеко позади остался самый высокий остров этой группы — Сайпан, началась буря, «которая, — по словам Лисянского, — сперва начала рвать снасти, а потом положила корабль на бок, так что подветренная сторона была в воде до самых мачт, разбило в щепки ял, висевший за кормою, а несколько времени спустя оторвало шкафуты и унесло в море многие вещи, находившиеся наверху» [4, с 158]. Вода стала быстро проникать в трюм Матросы работали по колено в воде. Благодаря неутомимому рвению команды корабль удалось спасти, но часть перевозимых мехов была подмочена.
4 декабря 1805 г. «Нева» прибыла на рейд Макао. «Надежда» и «Нева» перешли в бухту Вампу близ Кантона, и там Крузенштерн и Лисянский успешно выполнили поручения РАК, выгодно продав доставленные на «Неве» меха и закупив китайские товары.
За два месяца пребывания в китайских портах русские кругосветные мореплаватели собрали важные сведения о положении в Китае, об организации торговли, производимой там иностранными купцами. Они сумели прекрасно разобраться во взаимоотношениях китайских властей с иностранными купцами и мореплавателями. Крузенштерн досконально разобрался в политике китайских властей по отношению к своим купцами и другим слоями населения. «Благосостояние и покой китайцев есть ложный блеск, нас обманывающий, — отметил он… — Довольно известно уже, что число недовольных распространилось ныне по всему Китаю. В бытность мою в Кантоне 1798 года возмущались три провинции в царствование даже мудрого Кинлонга; но теперь бунтуют многие области; почти вся южная часть Китая вооружилась против правительства Искра ко всеобщему возмущению тлится. Среди государства и близ самого престола оказываются беспокойства» [3, с. 477, 478].
