В 1926 году М. С. Бабушкин работал в Марийской аэрофотоэкспедиции. Он летал над сплошным массивом леса, не имеющим ни одной посадочной площадки. Малейшая оплошность могла стоить жизни всем участникам экспедиции. В этом сплошном и сильно запущенном лесном массиве было очень трудно ориентироваться. Аэрофотосъемка позволила начать лесоустройство и правильную эксплоатацию огромных богатств Волжско-Камского края.
Если бы съемка производилась обычным путем, она потребовала бы трех-четырех лет. Бабушкин произвел эту работу в течение нескольких месяцев. Было заснято около миллиона десятин леса.
Работая на зверобойке в 1927 году, М. С. Бабушкин летал на самолете «Латышский стрелок» пассажирского типа, с мотором в сто восемьдесят пять сил. Экипаж самолета состоял из летчика, бортмеханика, научного сотрудника Института рыбного хозяйства и штурмана-наблюдателя Совторгфлота. За три месяца работы М. С. Бабушкин сделал двадцать три воздушные разведки. Зачастую он вылетал при морозе 25 – 30° и проходил за один рейс по шестисот километров. Всего самолет «Латышский стрелок» прошел тринадцать тысяч километров. Авиаразведкой было обнаружено пятнадцать колоссальных стад гренландского тюленя.
Зверобойная кампания закончилась с огромным успехом. Промышленники добыли сто семьдесят тысяч голов зверя.
Экспедиция 1928 года продолжалась с 14 февраля по 11 мая. Работа ее была признана рекордной по количеству налетанных часов, числу разведок и по небывалым размерам добычи зверя. М. С. Бабушкин произвел пятьдесят три разведки, налетав сто пятьдесят два часа. Работа протекала в неимоверно трудных условиях. Разведки производились, несмотря на частые туманы и штормы, сильную пургу и морозы. Когда Бабушкину не удавалось пробиться к базе, на остров Моржовец, он улетал на материк и там пережидал шторм. Однажды во время полета над открытым морем самолет «Юнкерс» чуть было не утонул. Мотор его давал частые перебоя; И все же Бабушкин «дотянул» до земли.
В конце операции семнадцать норвежских зверобойных судов были затерты льдами между Каниным полуостровом и островом Колгуев и стали дрейфовать на север. По указанию пилотов, к судам подошел ледокол, который вывел их в открытое море.
В конце мая 1928 года в газетах появилось тревожное телеграфное сообщение:
«До сих пор ни одна радиостанция не принимает сигналов от итальянской экспедиции Умберто Нобиле, вылетевшей на дирижабле «Италия» к Северному полюсу. Как известно, последняя радиограмма с борта дирижабля была получена 25 мая. Существует серьезное опасение, что дирижабль «Италия» потерпел катастрофу».
Прошло еще несколько дней. 4 июня весь мир был взбудоражен вестью о том, что в селе Вознесенье-Вохма Северо-Двинской губернии девятнадцатилетний радиолюбитель Шмидт, сын сельского учителя, принял сигналы незнакомой ему радиостанции. Шмидту удалось разобрать отрывочные слова: «Италия… Нобиле… Франц-Иосиф… SOS… SOS… SOS…»
Советское правительство немедленно снарядило ряд экспедиций для поисков людей, терпящих бедствие в Арктике.
С западной стороны Шпицберген огибал ледокол «Красин» с летчиком Б. Г. Чухновским. К восточным берегам Шпицбергена шел «Малыгин» с летчиком М. С. Бабушкиным.
Рассказ М. С. Бабушкина об этой полярной экспедиции был издан в 1929 году отдельной книжкой.
Из предисловия к книжке «Над вечными льдами»
По профессии я не писатель и на литературном поприще выступаю впервые. Тем более я считаю своим долгом сообщить читателям, каким образом появилась в свет эта скромная работа.
Во время плавания на «Малыгине» журналист З. Г. Островский, корреспондент «Рабочей газеты», предложил мне вести подробные записи всего, что касается работы летной части экспедиции. В редкие минуты и часы, когда мы были свободны от полетов и работ по экспедиции, мы выбирали на ледоколе наиболее спокойный уголок и садились записывать все, что касалось работы летчиков.
Признаться, во время составления этих записей мы не предназначали их для печати. Велико было лишь желание зафиксировать, засечь в памяти каждую деталь этого исключительного похода, этой редкой полярной экспедиции.
Когда окончился поход, мы, вернувшись в Москву, увидели, какой огромный интерес он вызвал в самых разнообразных кругах. Мы сочли своим долгом, воспользовавшись записями на «Малыгине», выпустить эту книжку в свет. Об Арктике вообще очень мало знают наши читатели. Еще менее известно все, что касается воздушного сообщения в Арктике. Неисчислимые жертвы полярных экспедиций и среди них последние, в частности гибель известного полярного исследователя Амундсена, не остановят, конечно, дальнейших попыток победить суровую стихию Арктики. В этом отношении важную роль, мне думается, должны сыграть материалы, которые оставит» после себя каждая новая полярная экспедиция. С этой точки зрения, полагаю, предлагаемая здесь книжка будет нелишним вкладом в историю полярных экспедиций вообще и в историю последних замечательных походов «Малыгина» и «Красина» – в частности.
На помощь экипажу «Италии»
Еще 11 июня этого года я не знал, что мне придется в качестве летчика разыскивать экипаж «Италии». Я находился в это время в Москве, подготовляя ледокольный пароход «Седов» к очередной зверобойной кампании. В это время организовывалась специальная экспедиция на помощь итальянскому искателю приключений Нобиле и его команде. Сначала предполагалось, что «Седов», на котором должен был находиться мой самолет «Ю-13», будет производить розыски Нобиле попутно со своей зверобойной работой. Имелось в виду послать на «Седове» еще и пилота Чухновского, того самого, на чью долю потом выпало счастье спасти команду «Италии». Но выход «Седова» в море задержался. Самолет «Ю-13» было решено передать на ледокольный пароход «Малыгин». 12 июня утром я получил официальное уведомление от Московского комитета помощи Нобиле о назначении на «Малыгин».
Наши сборы были недолги: в 11 часов утра я получил уведомление, так обрадовавшее меня, а в 14 часов 30 минут унте ехал в Ленинград, чтобы оттуда направиться в Мурманск.
Хочется сказать несколько слов об Арктике – Арктике летом. Еще недавно, нынешней весною, наблюдал я на острове Моржовец, как долгая зимняя полярная ночь уступала место полярному дню. Летние ночи в Арктике вначале напоминали ленинградские белые ночи, потом все быстрее и быстрее солнце побеждало тьму, и уже к окончанию зверобойного промысла в горле Белого моря, в середине мая, можно было свободно работать ночью без огня.
