Все это относится к литературе в целом — и к прозе, и к стихам, и к драме.
Своих урожаев ждет и детская литература. Она заслуживает, чтобы мы отнеслись к ней сейчас особенно внимательно, потому что дело воспитания детей в эти послевоенные годы приобретает значение еще более глубокое и серьезное, чем прежде. Да к тому же разговор о детской книге неизбежно затрагивает основные вопросы, которые волнуют и всю литературу в целом.
В своем докладе на пленуме Союза писателей Н. Тихонов сказал, что в прозе и поэзии для детей наблюдается сейчас некоторое оживление. Разумеется, успехи в этой области далеко еще не соответствуют огромности наших задач и читательского спроса, но тем не менее они очевидны.
Это совершенно верно. У детской литературы есть большие удачи. В ней работают не литераторы второго сорта, не бедные неудачники, которые занимались детской книжкой когда-то, а настоящие писатели, люди со своим характером, лицом, почерком.
Для детей писал Алексей Толстой,[267] пишут Михаил Пришвин, Катаев, Тихонов,[268] Федин,[269] Аркадий Кулешов, Сергей Михалков, М. Ильин, Паустовский, Каверин, Пантелеев, Кассиль, Фраерман, К. Чуковский, Лев Квитко, Агния Барто, Нехода,[270] Забила, Копыленко, Оксана Иваненко. Всех уже и не перечислишь. Желание Горького, чтобы вся наша большая литература принимала участие в создании детских книг, уже близко к осуществлению.
Недаром многие заметные книги последних лет могут быть с полным правом названы книгами для детей и юношества.
Таковы, например, повесть о краснодонцах Александра Фадеева, «Два капитана» Каверина, «Дорогие мои мальчишки» Льва Кассиля и другие.
Писать о войне для читателя-ребенка не так-то просто. Записью фактов, документом, хотя бы и самым точным, Этого читателя уж никак не удовлетворишь. Война должна предстать перед ним неприкрашенной и в то же время романтической, суровой, даже грозной, но без излишнего количества окровавленных бинтов.
Одной из лучших наших книг о войне и при этом вполне соответствующей запросам маленьких читателей я назвал бы повесть Валентина Катаева «Сын полка», хотя написана она не только для детей.
Катаев не пожалел на нее душевной теплоты и наблюдательности — тонкой, точной, любовной. Поэтому ему так удался главный герой повести — мальчик с копной волос, похожих на соломенную крышу, и ногами, темными, как картофель.
Ваня Солнцев — это подлинный романтический герой, со своей сложной судьбой, подвигами, приключениями, настоящими дружбами, — и в то же время обыкновенный деревенский мальчишка, совершенно живой и неподдельный.
И окружен этот герой такими же, как он сам, живыми людьми, хорошими, простыми, — теми солдатами Красной Армии, которые победили в этой беспримерной войне.
Книжка полна прелестных подробностей, но главная ее удача, быть может, в каком-то особом писательском такте.
Мальчик, будучи героем повести, занимает в ней скромное и надлежащее место. Он — лирический, а не исторический центр книги о войне.
И поэтому, несмотря на то, что, читая повесть, мы чаще всего смотрим вокруг глазами этого мальчика, любуясь вместе с «ним то ярко-алым башлыком и черной кубанкой кавалериста, то пушечками на артиллерийских погонах, то настоящими пушками в натуральную величину, — война ни на минуту не кажется нам обстановкой, фоном для условного детского спектакля, как это часто бывает в повестях, и не только детских.
Мальчик изображен во весь рост, но он не заслоняет собой войны и тех серьезных человеческих отношений, которые создаются на фронте.
Катаев нисколько не щеголяет фронтовым жаргоном, а уж если и ловит словечко, то вовремя и к месту.
Вот первый разговор мальчика с разведчиками, испытанными мастерами разведки:
— Я, дяденька, — маленький. Я всюду пролезу» — с радостной готовностью сказал Ваня. — Я здесь вокруг каждый кустик знаю.
— Это и дорого, — серьезно отвечает разведчик.
Читатель с хорошим слухом непременно уловит и оценит благородную точность интонации этих трех простых слов: «Это и дорого». Тут и мужская густота голоса, и спокойная уверенность, которая сразу обнаруживает, что говорит специалист, и тот оттенок поощрительного уважения, с каким умный взрослый разговаривает с ребенком. Это и дорого!
Я так подробно остановился здесь на небольшой повести Катаева отнюдь не потому, что считаю ее «Войной и миром» нашего времени. Война у нас позади, а мир со всеми своими сложностями и трудностями еще впереди.
Повесть Катаева радует своим здоровьем, как может радовать хороший, красивый в своей нормальности ребенок.
За последнее время мы прочли довольно много повестей и рассказов о детях в войне. Что отличает их от повести Катаева? В большинстве этих книжек героями являются тоже дети — сироты войны, совершающие подвиги или переживающие сложные события.
Вот, например, в повести Копыленко «Солнце» есть, казалось бы, все основания для удачи. Трудно придумать положения более острые и драматические, чем те, которые лежат в основе книжки.
Маленький деревенский мальчик Гордей живет в землянке со своей старой, больной бабушкой. Деревня их занята немцами, хата сожжена. Родные убиты. Мальчик героически несет все трудности этой страшной жизни, да при этом еще с беззаветной смелостью прячет у себя в землянке раненого командира и делится с ним последним куском. Этому мальчугану сдается в плен солдат немецкой армии — чех, и мальчик сам передает своего пленника Красной Армии, когда первые ее отряды выбивают немцев из деревни.
Во время этих событий умирает бабушка мальчугана, и он остался бы совсем один на свете, если бы раненый командир не заявил о своем желании усыновить своего маленького спасителя.
Уж, кажется, трудно найти сюжет более трогательный по самому существу своему.
Местами у Копыленко находятся и какие-то точные и нежные слова, соответствующие его литературной задаче, — скажем, там, где мальчик спрашивает бабушку, жива ли она еще, и очень просит ее не умирать.
Но таких мест, к сожалению, не слишком много.
Ткань повести редковата, и от этого сюжет, такой правдоподобный в наше время, кажется подчас искусственным, придуманным. Достаточно было автору ввести в повесть приподнятый до ходульности разговор мальчика Гордея с солнцем, чтобы скомпрометировать правдивость и убедительность фабулы.
Копыленко — талантливый, искренний и опытный писатель, и поэтому мы вправе задать и себе и ему вопрос: чего, собственно, не хватило ему для того, чтобы его «Солнце» и в самом деле грело? Почему такой трагический, взятый из самой жизни сюжет породил столь привычный и не слишком глубокий рассказ? Почему, читая самые грустные страницы книжки, уже заранее угадываешь благополучную развязку, как это бывает в святочных рассказах?
