Еще более очевидным знаком откровенной позиции Бакарди по кубинским вопросам стал в октябре 1994 года отказ «Бакарди-Мартини», базировавшейся в Майами, от сотрудничества с фирмой «Берсон-Марстеллер», которая курировала ее связи с общественностью, после того, как два вице-президента этого агентства выступили с публичной критикой торгового эмбарго с Кубой. Услышав об этих заявлениях, Родольфо Руис в головной конторе «Бакарди» в Майами немедленно разорвал многомиллионный контракт с этой фирмой. В то время администрация Клинтона рассматривала послабления в торговых санкциях. «Мы поступили так безапелляционно именно потому, что на администрацию президента постоянно оказывают давление, чтобы она изменила условия эмбарго», — сказал Руис журналисту. Он добавил, что «Бакарди-Мартини» разорвала отношения с «Берсон-Марстеллер» с целью «дать понять правительству [США], что о снятии эмбарго не может быть и речи». Пожалуй, подобные недвусмысленные политические заявления были для компании беспрецедентны. В целом «Бакарди» не афишировала поддержку эмигрантского движения. Скажем, фонд на содержание крошечной организации ПКИ составлял всего несколько тысяч долларов в месяц, в основном — на офисные затраты и один-два оклада, и вне эмигрантской общины о ПКИ почти никто не знал.
По иронии судьбы всплеск интереса «Бакарди» к правительственной политике США по отношению к Кубе совпал с моментом, когда кубинский характер компании стал еще менее выраженным после присоединения «Мартини энд Росси». «Бакарди Лимитед» стала огромной многобрендовой всемирной корпорацией, и с каждым годом акционеры уделяли все больше внимания возврату дивидендов и стоимости акций и все меньше – миссии «Бакарди» «прославить имя Кубы» и напомнить о своем кубинском происхождении. Естественно, члены семьи были вне себя, когда услышали, что ром «Гавана-Клуб», который продвигает на мировом рынке компания «Перно Рикар», производится на старой винокурне «Бакарди» на улице Матадеро в Сантьяго! Однако к 1994 году вовлеченность компании в дискуссии по поводу американо-кубинских политических отношений объяснялась реваншистскими страстями обиженных эмигрантов все-таки в меньшей степени, нежели опасениями по поводу коммерческой угрозы, что на американском рынке будет доминировать ром, который продвигает «Перно Рикар». В более широком смысле «Бакарди» тревожило, что французская фирма (и другие западные партнеры) продлят существование режима Кастро, снабжая его отчаянно необходимыми капиталами и профессиональными знаниями. С учетом истории семьи Бакарди на Кубе сами они могли вернуться на родину лишь после ухода Кастро, поэтому любые действия «Перно Рикар» или другой фирмы, оттягивающие неизбежный крах режима, ущемляли интересы «Бакарди». Даже если не принимать в расчет семейные пристрастия, компания была, разумеется, стратегически заинтересована в том, чтобы поддерживать такую политику США, которая положила бы конец эпохе Кастро, причем резко, раз и навсегда, в противоположность постепенному переходу в другое состояние или всевозможным переговорам.
В феврале 1995 года, за два месяца до визита в Майами, Джесси Хелмс выдвинул законопроект по новым санкциям, направленным на иностранные компании, намеренные инвестировать капиталы в кубинские предприятия. Конгрессмен-республиканец Дэн Бартон от штата Индиана провел аналогичный законопроект в нижней палате, и их предложение стало известно как билль Хелмса-Бартона. Одной из новаторских черт законопроекта стало внимание к тем американцам кубинского происхождения, чья собственность была конфискована режимом Кастро. Изначальное американское торговое эмбарго против Кубы было спровоцировано тем, что Ксатро захватил собственность американских граждан и компаний, а интересы кубинцев, которые также понесли урон, в расчет не принимались. Билль Хелмса-Бартона изменил положение дел, дав американцам кубинского происхождения возможность подать иск в американские суды на любую иностранную фирму, решившую воспользоваться их конфискованными активами на Кубе.
Этот пункт — Раздел III билля — разработали в основном Дэниел Фиск, руководитель кадрового отдела сенатского Комитета по международным отношениям (председателем которого был Хелмс) и Игнасио Санчес, молодой американский адвокат кубинского происхождения из Майами. Изначально фирма «Бакарди» не была в первых рядах тех, кто продвигал билль Хелмса-Бартона, однако вскоре билль привлек внимание юристов компании. Раздел III предоставлял оружие, которое «Бакарди» в принципе могла использовать против любой фирмы, посягнувшей на бывшую собственность «Бакарди» на Кубе, в том числе и против «Перно Рикар». Законопроект относился только к американским фирмам, поэтому «Бакарди Лимитед» — головной компании на Бермудах – он не касался, однако ее подразделение «Бакарди-Мартини», базировавшееся в Майами, теоретически могло бы начать судебный процесс. Вскоре компанию стали называть главным корпоративным сторонником законопроекта Хелмса-Бартона, а критики даже окрестили его «Законом о претензиях «Бакарди»».
Давние отношения между «Бакарди» и Кубой вступали в новую, неоднозначную фазу. Впервые за тридцать лет интересы компании на Кубе оказались связаны с определенными американскими законами и конкретными конгрессменами. Коммерческие, моральные и политические соображения относительно Кубы связались в прочный узел, и на компанию посыпались обвинения в том, что она эксплуатирует недовольство режимом Кастро в собственных деловых интересах. Центром теперешней политической активности «Бакарди» стал Вашингтон, а не Гавана. Когда-то Пепин Бош пытался подорвать режим Кастро действиями на кубинской территории — а теперь «Бакарди» вела битву за развитие кубинского ромового бизнеса в американских судах, в американском конгрессе и в офисах федеральных ведомств. За следующие несколько лет у «Бакарди» в Вашингтоне сложилась репутация агрессивных лоббистов — именно в тот период, когда пагубное воздействие особых денежных интересов на политический процесс стало главным предметом реформ.
Семья «Бакарди» и руководство корпорации за долгие годы выдающихся успехов в бизнесе и прогрессивной социально-политической деятельности завоевали уважение в обществе. Теперь настало время опереться на это уважение. Чтобы добиться на Кубе своих теперешних целей, компания примкнула к тем фирмам, которые стремились добиться влияния и положения на Капитолийском холме — хотя подобные интриги всегда грязны и недостойны.
* * *
Закон Хелмса-Бартона вступил в силу в марте 1996 года, однако оказалось, что он едва ли поможет фирме «Бакарди» в ее попытках оспорить инвестиции «Перно Рикар» в кубинскую ромовую индустрию. И Билл Клинтон, и Джордж Буш откладывали принятие подзаконных актов, обеспечивавших применение Раздела III на практике, а следовательно, «Бакарди» и другие американцы кубинского происхождения не получили права отстаивать свои интересы в суде, подавая иски против иностранных фирм, решивших получить их прежнее имущество через «посредников». В любом случае «Бакарди» занимала в этих битвах невыгодную тактическую позицию. «Перно Рикар» вела операции на Кубе уже год-два и в целом тщательно избегала контактов с любым бывшим имуществом «Бакарди». Самыми обоснованные претензии к «Перно Рикар» могла бы выдвинуть семья Аречабала, которая наблюдала, как ее марка рома оказалась в распоряжении французско-кубинского совместного предприятия и используется во всем мире. Однако большинство членов семьи Аречабала жили в Испании, а не в США. Они отказались от ромового бизнеса и не располагали ресурсами, чтобы выступить против «Перно Рикар» и кубинского правительства. Битва за «Гавана-Клуб» могла состояться только в том случае, если бы «Бакарди» взялась вести ее от имени семьи Аречабала.
