Ильин: «Смысл войны в том, что она зовёт каждого восстать и защищать до смерти то, чем он жил доселе, что он любил и чему служил… Война учит нас жить так, чтобы быть готовыми встать на защиту того высшего, которое мы любим больше себя»; он же: «Только для лицемера или слепца равноправны Георгий Победоносец и закалываемый им дракон».
Стеггун: «Становясь лишь на христианской почве злом, война на ней же, и только на ней, становится смыслом, т.е. грехом человечества. На почве атеистической цивилизации она теряет этот свой глубинный религиозный смысл… перестаёт быть человеческой войной и становится нечеловеческой бойней. Это значит, что нравственный пафос христианства должен заключаться не в безоговорочном отрицании войны, а в требовании, чтобы её зло изживалось бы как грех, т.е. как трагический смысл политической жизни».
Снесарев, глубоко постигнув природу и временные облики войны как на опыте личном, так и на историческом опыте человечества и считая философию войны необходимой наукой, прилагает к ней, как и к другим сопредельным наукам, требования безусловного этического начала: «Науки, не объединённые и не облагороженные философски-этическим началом, разбрасываются по техническим мелочам и треплются на рынке сиюминутных человеческих настроений».
С подступающей горечью приходится думать, сколь поздно приходит к России снесаревское наследие, которое, какой труд учёного ни взять (не только «Философия войны»), имеет прямую обращённость в будущее. И не только учёным-геополитикам, не только военным кругам его надобно знать, но и всей читающей России.
В 1921 году выходит в свет книга Снесарева «Авганистан», опять-таки подготовленная на основе лекций, читанных им слушателям Восточного факультета. Интерес к Афганистану, первой стране, признавшей Советскую Россию, настолько велик, что Снесарев читает публичную лекцию в Круглом зале Московского университета, до отказа заполненном.
Здесь уместно сказать о версии, изложенной И.С. Даниленко и Е.Ф. Морозовым в предисловии к снесаревскому «Введению в военную географию», изданному в 2006 году в Москве, в проекте «Элита военных мыслителей».
Суть её вот в чём. Революционный кризис первой четверти двадцатого века, его огненно-багровый дух, давший знать о себе от Адриатического до Жёлтого моря, не затих и после Первой мировой войны. В неповиновении и мятежах — Индия и Афганистан — стратегические территории-базы островной Англии. Чтобы умерить аппетиты англичан, уже захвативших Закаспийскую область (вспомним, что старший Черчилль, отец будущего премьера, придавал этому песчаному, палимому солнцем краю столь огромное значение, что считал возможным, не сомневаясь, отдать за него русским Константинополь, Босфор и Дарданеллы), большевики поддерживают восставших в Индии и Афганистане. Далее — цитируем авторов версии: «И в Афганистан и дальше, через линию Дюранда, потекли оружие, золото и продовольствие в сопровождении инструкторов и специалистов.
Так называемая третья англо-афганская война продолжалась менее трёх месяцев. Бомбардировочная авиация Великобритании обрушилась на Кабул и Хайбар, сипаи индийской армии двигались на Кандагар и Хост — броневики, горные орудия на слонах, сикхская конница и прочая экзотика… Но в это время чья-то искусная рука начала делать неожиданные ходы на шахматной доске, раскинувшейся от Читрала до Белуджистана. Повстанцы в тылу английских наступательных группировок получили вооружение и единое руководство, они перешли к целеустремлённым действиям против линий снабжения английских войск… Английское наступление было остановлено…
Кто же вмешался в майские бои на линии Дюранда?.. Можно говорить только о крупном русском геополитике-практике, хорошо знавшем Центральную Азию. Их было немного, и среди этих немногих выделялся Снесарев. Его участие, непосредственное или консультативное, документально установить не удалось. Но оно вероятно, косвенным подтверждением чему может служить вышедшая в 1921 году книга Снесарева “Авганистан”. Был повод, а возможно, и заказ».
Есть версия, и есть реальность. Реальность заключается в книге как таковой. И если бы советские верховные власти внимательно, добросовестно, осмысливая каждую страницу и общий дух «Авганистана», взяли его как некий указатель, как им быть, а не шли на поводу у идеологических химер, может, и не пришлось бы доставлять из афганских ущелий скорбные грузы «двести». Меньше было бы мирновременного горя у нашего Отечества.
Раннесоветские власти направляли золото нужным зарубежным властям: сотни и сотни тонн первого металла земли, издревле почитавшегося таковым по прихоти, заблуждению, жадности человеческой, были выкрадены, вывезены военнопленными и отечественными хищниками за границу и осели тяжелыми слитками русских горя и смуты в европейских и американских банках, а Россия пребывала во мгле, в руинах и голоде. Мор выкашивал Поволжье. Большевики, ограбившие золото церкви, якобы в помощь голодающим за бесценок отдавали великие ценности — иконы, церковную утварь, картины — всякого рода молодым дельцам вроде Хаммера, сына небезызвестного заокеанского коммуниста. Отдавались святыни, взамен получали залежалые товар и зерно. Международным организациям разрешено было помогать голодающим в Поволжье; добро, коли организацию возглавлял норвежец Нансен — выдающийся полярный исследователь, человек высоких нравственных убеждений; но ведь Нансен — личность редчайшая. А чаще всего — всевозможные хаммеры, мастера химеры, жучки, ловко орудовавшие на ниве горя разливанного. Заполучила право помогать лекарствами и питанием Американская администрация помощи — вскоре выяснилось, что её «подвижники» занимались также деятельностью весьма сомнительной, несовместимой со статусом благотворительности.
И у страны, и у верного ей Снесарева напряжёнными (а когда они были иными?) выдались дни и месяцы 1922 года.
По весне Генуэзская конференция занимала всех и вся. Европа требовала полнопроцентной уплаты царских долгов и долгов Временного правительства, а также возвращения иностранным капиталистам их предприятий, конфискованных большевиками. Советская же делегация настаивала на возмещении убытков, причинённых интервенцией и блокадой. Понятно, что никто никому не хотел уступать, подобного рода «долги» разрешаются, чаще всего, не конференциями, но оружием и временем.
Снесарев более чем кто-либо другой понимает, что война на земном шаре, запалив огнями и пожарами первые века человечества, не прекратится до скончания рода человеческого; она идёт беспрерывно, то затухая, то возгораясь, она изменяется и будет изменяться в своих формах и одеждах, поэтому надо смотреть в будущее, проницать его, разумеется, не отбрасывая опыт давних и недавних битв и противостояний.
