Ознакомительная версия.
Н. А. Некрасова, о чем не раз рассказывала Н. А. Морозову. Стихи убедили ее в том, что «все сделано руками простого народа», что «благодарить за все надо только его». Раньше она считала «образованных людей много выше, чем простой народ», а после убедилась, что «образованные люди теряют то, что всего дороже – душевную чистоту».
«Хождение в народ» выявило организационную слабость народнического движения и определило необходимость создания единой централизованной организации революционеров. В середине 1870-х гг. проблема концентрации революционных сил стала главной. Она обсуждалась на съездах народников в Петербурге, Москве, в эмиграции, дебатировалась на страницах нелегальной прессы, среди участников «хождения в народ», привлеченных по «процессу 193-х».
Графика из альбома Е. П. Дурново. Частный архив К. М. Эфрона
В 1876 г. в Петербурге возникла новая тайная народническая организация. Название «Земля и воля», связанное отчасти с традицией 1860-х гг., по свидетельству большинства мемуаристов, общество получило в конце 1878 г., с появлением одноименного печатного органа. До этого (по мемуарным источникам) оно называлось: «Северная революционно-народническая группа», или «Общество народников».
В состав «Земли и воли» вошли некоторые уцелевшие от арестов участники «хождения в народ» и более молодые революционеры: М. А. и О. А. Натансон, А. Д. Михайлов, А. Д. Оболешев, Г. В. Плеханов, А. А. Квятковский, Д. А. Лизогуб, В. А. Осинский, О. В. Аптекман. Чуть позже в нее вступили С. М. Кравчинский, Д. А. Клеменц, Н. А. Тихомиров. Были членами ее и А. Зунделевич, Л. Буланов, В. Игнатов, В. Котляровский, М. Попов, Л. Гартман, Г. Преображенский, М. Крылова, Г. Тищенко, Н. Мощенко; Л. Тихомиров называл еще имена Харизоменова, Буха (младшего), Преснякова. Платформу «Земли и воли» разделял и с ней сотрудничал кружок В. Н. Фигнер (А. И. Иванчин-Писарев, Ю. Н. Богданович, А. К. Соловьев и другие).
Находя слишком оторванной от реальной жизни России деятельность своих предшественников, землевольцы сузили цель общества до народных требований, «каковы они есть в данную минуту»: переход всей земли в руки крестьян с равномерным ее распределением; «полное мирское самоуправление», то есть замена государства федерацией общин, что и выражалось лозунгом «Земля и воля». Осуществление этих требований, считали землевольцы, явится фундаментом «дальнейшего успешного социального дела в России», то есть будущей крестьянской революции.
В практической работе «Земля и воля» перешла от «бродячей» пропаганды, характерной для первого этапа «хождения в народ», к оседлым деревенским поселениям, для устройства которых, в первую очередь, были избраны приволжские губернии: землевольцы надеялись на сохранность революционных традиций там, где «гуляли Степан Разин и Пугачев».
Исходя из неизбежности «насильственного переворота», землевольцы среди средств его подготовки выдвигали на особо важное место «агитацию» как словесную, так и, главным образом, «путем дела» – бунтов, демонстраций, стачек. Программа «Земли и воли» предусматривала и действия, направленные «на дезорганизацию государства», в частности, уничтожение «наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства». Однако она все же не рассматривала еще террор как средство политической борьбы против политического строя, применяла его для самозащиты и мести правительству.
Графика из альбома Е. П. Дурново. Частный архив К. М. Эфрона
Трудности и разочарования в своей деятельности в деревне, которая не приносила ощутимых результатов, усиление репрессий со стороны правительства, резкое обострение недовольства в различных общественных кругах в период русско-турецкой войны – все это способствовало зарождению и развитию новых настроений внутри «Земли и воли» и в близкой к ней среде. В организации постепенно сформировалась фракция террористов-политиков, получившая даже свой печатный орган – Листок «Земли и воли» (март 1879 г.).
Разногласия между сторонниками прежней линии общества (Г. В. Плеханов, М. Р. Попов, О. В. Аптекман и другие) и защитниками перехода к политической борьбе путем систематического применения террора (А. Д. Михайлов, Н. А. Морозов, Л. А. Тихомиров, А. А. Квятковский и другие) привели к созыву в июне 1879 г. Воронежского съезда «Земли и воли», результатом которого был лишь формальный и кратковременный компромисс между двумя группировками. В августе 1879 г. «Земля и воля» окончательно раскололась; вместо нее возникли «Народная воля» и «Черный передел».
Сохранилось мало сведений о жизни Лизы Дурново в период после окончания ею в 1876 г. высших женских курсов В. И. Герье до вступления ее в «Черный передел». И. Жук-Жуковский сообщает, что в самом конце 1870-х гг. она побывала в Цюрихе, где училась на курсах, стараясь жить самостоятельным трудом, а года через два вернулась в Россию.
В период расцвета землевольческого террора, по словам автора, она «всецело принимала его и сама была не прочь принять в нем участие». После раскола «Земли и воли» Елизавета Петровна вступила в группу «Черный передел».
Другой источник сообщает, что «с 1876 по март 1887 г. (явная ошибка, безусловно: март 1877 г. – Е. Ж.) она была гувернанткой в Бессарабии, потом жила за границей, слушала лекции в Цюрихе. После раздела «Земли и воли» примкнула к московской организации «Черный передел», которому оказывала содействие своими средствами[67].
А. Я. Трупчинская пишет в своих воспоминаниях, что в конце 1876 г. «Лиля уехала из Москвы. Она решила уйти из семьи. С небольшим чемоданом, паспортом и документами она едет в Одессу (частью на лошадях, так как железная дорога была построена только до Киева). Еле нашла работу в семье богатого помещика в Молдавии. Родители пытались скрыть отсутствие дочери».
Графика из альбома Е. П. Дурново. Частный архив К. М. Эфрона
«Мама говорила мне, – пишет А. Я., – что, кроме обучения и воспитания детей помещика, она занималась пропагандой среди интеллигенции, распространяла литературу, в которой говорилось о тяжелом положении народа, о революционной борьбе. Так прожила 1,5 года, стали приходить вести об усилении в Москве «Земли и воли». И родители умоляли ее вернуться, они готовы были предоставить ей большую самостоятельность». Дочь свидетельствует, что по возвращении в Москву
Е. П. вошла в состав кружка, членами которого были «брат и сестра Армфельд, Татьяна Лебедева, Яков Эфрон, Фриденсон и другие». По ее мнению, это было «в конце 1877 г.», когда в кружок «проник провокатор Рейнштейн»[68].
Относительно «Черного передела» Анна Яковлевна сообщает, что в Москве к нему «примкнула небольшая группа: Яковенко, Юлий Бунин, Мартынов, Анзимиров, Е. Дурново, Малышева, Эфрон и другие. Потом в Москву приехали Г. Преображенский. В прошлом он с Клеменцем и Николаем Морозовым был редактором «Земли и воли», принимал участие в одном из поселений».
О материальной помощи Е. П. Дурново «Черному переделу» дочь «узнала из литературы о ней», так как «нам она о деньгах ничего не сообщала». Анна Яковлевна пишет, что в феврале 1880 г. отец выделил Лизе из своих средств 20 тыс. руб. «Не знаю, чем это было вызвано, может быть, завещала бабушка или тетка, Александра Никаноровна, умершая в 1876 г. Деньги эти она быстро израсходовала». (Следует напомнить, что бабушка Лизы по матери А. И. Посылина скончалась 24 апреля 1863 г., ее тетка А. Н. Посылина умерла 22 апреля 1876 г.).
О том, что Е. П. была членом «Черного передела», свидетельствует Е. Н. Игнатова. Она называет ее «замечательным членом московского чернопередельческого кружка» и считает, что о ней, как и о Ю. Бунине (брате И. Бунина), следует сказать особо. Автор воспоминаний рассказывает, что «Лиличка», как они ее называли, «беззаветно отдалась с присущим ей пылом и экспансивностью делу вызова революции среди крестьян.
Графика из альбома Е. П. Дурново. Частный архив К. М. Эфрона
Сперва она склонялась к терростической деятельности. Помню ее рассказ о том, как на раутах у генерал-губернатора, куда ее возили родители, мечтала о том, чтобы всадить кинжал в бок гостеприимного хозяина. Но вступив в кружок, она отказалась от террора и вместе с остальными занялась деятельностью (распространением нелегальной литературы и другим), в которую вносила чрезвычайную экспансивность и экзальтированность: ей все мерещилось скорое наступление общего взрыва… Всем увлекавшаяся, всех идеализировавшая, проявлявшая безграничную готовность к самопожертвованию, «Лиличка» была общей любимицей». Е. Н. Игнатова утверждает, что будущий муж Лизы, Яков Эфрон, студент Технического училища, тоже «был членом нашего кружка»[69].
Ознакомительная версия.
