"Нет, не все,- подумал он.- Не все. Боже мой, как много и как мало все-таки всего было и как, наверное, скучно и невозможно жить человеку, которому хоть на минуту покажется, что у него уже все было..."
Он еще раз пересек комнату и, подойдя вплотную к Масленникову, положил руку на его плечо.
- Слушай, Миша,- сказал он, не столько собираясь ответить ему, сколько отвечая своим собственным мыслям.- Слушай, Миша. Нам с тобой никак нельзя умирать. Ну никак, простб никак...
- Почему?
- Не знаю. Знаю только, что нельзя.
Вошедший связной сказал только одно слово: "Атакуют". Сабуров сел на диван, наспех подвернул портянки, натянул сапоги и сразу же, привычным жестом попадая в рукава, надел поверх гимнастерки шинель.
- Вот поспать и не успели,- сказал он Масленникову, застегивая ремень.
И Масленников почувствовал в словах капитана грустную и добрую иронию надо всем, что только что вспоминалось и что все-таки так мало значило сейчас перед одним коротким, но сразу заполнившим всю их жизнь словом: "атакуют".
VII
Сабуров, вернувшийся к себе после того, как известие о немецкой атаке на этот раз оказалось ложной тревогой, так и не лег. Было пять часов утра самый тихий час суток. Сабуров подошел к выломанной и занавешенной плащ-палаткой двери в коридор. Он хотел позвать Петю, чтобы тот приготовил чего-нибудь поесть. Откинув плащ-палатку, он остановился. Не замечая его, Петя и дежурный связист сидели рядом на полу и разговаривали.
- Спрашиваешь, когда эта война кончится? - говорил Петя.- Как немца добьем, так и кончится, а когда добьем - кто его знает...
- Ох, и далеко ж их гнать...- Связной пустил дым колечками и посмотрел в потолок.- Далеко,- добавил он с выражением полной уверенности, что это именно так и будет. Видимо, его огорчало только расстояние до границы.
Не желая, чтоб вышло, что он невольно подслушал их разговор, Сабуров опустил плащ-палатку, вернулся, сел за стол и громко крикнул Петю. Петя немедленно появился в дверях.
- Что-нибудь позавтракать сообрази.
- Есть сообразить,- отозвался Петя, и за плащ-палаткой стало слышно, как он возится, погромыхивая котелками и консервными банками.
- Как раненые у нас? Все наконец вывезены? - спросил после молчания Сабуров у Масленникова.
-Вечером оставалось еще восемнадцать человек,- сказал Масленников.Бомбежка - не осколком, так камнем, не камнем, так стеклом.
- Да, в открытом поле лучше,- согласился Сабуров. Он досадливо поморщился, и на его лице появилось злое выражение.
- А ведь, между прочим, вокруг Сталинграда обвод был,- заметил он.
- Я знаю, мне говорили...
- Там километрах в пятнадцати от города и рвов накопано, и окопов, и дзотов, и бетонных колпаков наставлено. Масса народу, говорят, день и ночь работало, а драться там так и не дрались.
- А почему?
- Если бы ты знал, Миша,- с грустью сказал Сабуров,- сколько я за год войны видел зря нарытых окопов и рвов. Миллионы кубометров земли от самой границы и досюда зря вырыты. А почему? Потому что часто выроем позади себя линию, а войска не сажаем туда заранее, ни орудий не ставим, ни пулеметов ничего. По старинке думаем: отойдем и займем, а немцы - раз! - и обошли и раньше нас там оказались... А окоп без человека - мертвое дело... Так и идут эти укрепления сплошь и рядом коту под хвост. А мы потом дойдем до города, упремся в него спиной, выроем новые окопы не за три месяца, а за три дня, как попало, и в них деремся до конца, до смерти. Тяжело и обидно... Да, так, значит, восемнадцать раненых к вечеру осталось,вернулся он к первоначальной теме разговора.- Ну-ка справься, как их теперь, уже вывезли или нет.
Масленников вышел. Сабуров достал нож и поправил им фитиль в самодельной лампе "катюше". Лампа представляла собой гильзу от 76-миллиметрового снаряда, наверху она была сплюснута, внутрь был просунут фитиль, а немножко выше середины была прорезана дырка, заткнутая пробкой,через нее заливали керосин или, за неимением его, бензин с солью.
Поправив фитиль, Сабуров несколько раз лениво ткнул вилкой в только что принесенную Петей сковородку с поджаренными мясными консервами. Есть не хотелось. С чего бы это? Впрочем, может, оттого, что всего шестой час утра,- в сущности говоря, не обеденное время. Часы путались. Сабурову захотелось выйти на воздух. Он уже накинул на плечи шинель, когда вернулся Масленников.
- Всех за ночь вывезли. А знаете, кто за ранеными приехал? - сказал Масленников.- Та девушка, которую вы из воды вытащили, она приехала.
- Ну? - спросил Сабуров.
- Она их, оказывается, все время вывозила, только я ее не видел. Я ее сюда привел. Пусть отдохнет, посидит,- тихо добавил Масленников.
- Пусть, конечно, конечно,- неожиданно вспомнив о том, что он здесь хозяин и что среди прочих обязанностей у него есть еще и обязанность гостеприимства, сказал Сабуров.
Масленников вышел в коридор и громко крикнул:
- Аня! Аня, где вы?
Девушка вошла и робко остановилась на пороге. Сабурову показалось, что она за эти восемь дней как будто еще похудела.
- Садитесь, садитесь,- засуетился Сабуров.
Он старался быть гостеприимным, но делал все особенно неловко. Вместо того чтобы просто подвинуть табуретку, он поднял ее и опустил на пол с таким треском, что девушка вздрогнула.
- Как вы живете? - ни к селу ни к городу спросил Сабуров.
- Ничего,- ответила девушка и, улыбнувшись, села.- А вы?
- Тоже ничего.
- Что ничего? Прекрасно,- бодро подхватил Масленников.- Прекрасно живем. Вот видите, как у нас...- Он гордо развел руками, как будто все окружающее действительно свидетельствовало об их прекрасной и комфортабельной жизни.
- Значит, это вы у нас вывозили раненых? - спросил Сабуров.
- Первый день не я,- сказала девушка,- а эти три дня я...
- Всего сто восемь человек вывезено?
- Да. С теми, что в первый день. А я девяносто.
- Никого на переправе не выкупали?
- Нет,-и она улыбнулась, очевидно при воспоминании о том, как выкупалась сама,- никого... Только вечером с самолета нас обстреляли на плоту. Четверых убили.
- Моих?
- Нет, не ваших.
- Вы тогда так исчезли...
- Да, я забыла вас поблагодарить.
- Я не к тому.
- Я знаю. Ну все равно спасибо.
- Вы когда обратно? - спросил Сабуров.
- Придется до вечера ждать. Я опоздала, сейчас уже светло.
- Да, когда светло, от нас в тыл не проберешься, это верно. Ничего, вы отдохните тут.
- Да, я сейчас пойду отдохну, там мои санитары уже легли, они две ночи не спали,- сказала девушка, приподнимаясь.
- Нет, куда вы, куда вы? Вы тут отдохните. Мы сейчас уйдем с лейтенантом, а вы лягте тут и отдохните.
- А я вам не помешаю?
По тому, как это было сказано, Сабуров почувствовал, что она безумно устала и что койка, на которую она могла лечь и укрыться, представлялась ей почти чудом.
