Все было закончено, деньги положили в мой бронированный дипломат, и один из кооператоров сказал:
— Ребята, наше дело предупредить. Будьте поосторожнее. Город только на первый взгляд тихий и сонный. Хватает всего. Возле нас уже крутились… Их видели и возле гостиницы.
— Рэкет, что ли? — небрежно переспросил охранник.
— Они, кто же еще. Все бывшие спортсмены. К тому же неплохие. Даже один чемпион мира…
— Ерунда, — сказал охранник, — перестреляем, как котят.
— Если увидите, передайте.
— Ну, что вы, ребята, в самом деле, мы ведь не шутим, наше дело предупредить.
Они ушли. Я посмотрел на Автандила, он на меня, мы оба на охранника Вадима.
— Ничего здесь такого я не заметил, — сказал он. — Но все может быть. Может, заплыла крупная рыбка, зная о нас…
— А их предупреждение тебя не насторожило? — спросил я.
— Не знаю. Что-то такое уже однажды было, помните?
Еще бы не помнить. Я поэтому и задал ему этот вопрос. Как-то приехали мы в большой сибирский город. Мороз градусов под сорок. Никуда носа не высунуть. Приходят вот такие же, только побольше их было, из какого-то молодежного центра, сперва начали про деньги говорить, что, если их, мол, отдать не сегодня, перед первым концертом, а завтра, у них тут есть свои трудности, да и рэкет не спит. Братцы, говорю я им, вы должны были знать про Распутина, если денег нет в первый день, ровно за два часа до концерта, самолет улетает в Москву. Мы все понимаем, отвечают они, но очень большие трудности существуют, отдадим деньги завтра, и вам будет спокойнее.
И снова завели разговор о рэкете, здесь у них такая банда, притом не из спортсменов, а из зэков, несколько из них недавно откинулись, тянули большие сроки за тяжкие преступления, терять им нечего, а тут такая золотая рыбка, как Распутин. Вадим при этом разговоре присутствовал, он тоже сказал что-то вроде этого, что мы, мол, преспокойно перестреляем всех до единого, пускай только сунутся, если они заметили, то несколько наших человек прилетели не на самолете, а долго и нудно катили сюда поездом, наслышанные о местном рэкете, и привезли с собой несколько таких волын, что выстрелы будут слышны на всю Сибирь.
Ребята те быстренько исчезли, а потом даже за три часа до концерта явились с деньгами. Вадим и еще двое молодых парней охранников заняли люкс, никуда не выходили, им даже туда еду носили. Я сказал, что на концертах обойдусь без них, верю, мол, в сибирскую милицию, оградит, если что, от толпы. Назавтра ребята из центра снова появляются, морозы, говорят, очень крепкие, надо бы нас, как самых почетных и дорогих гостей, отвезти в сибирскую баньку и попотчевать хорошим ужином из дичи, мясо свежее, только привезли. Все казалось подозрительным, даже сам Михал Михалыч стал возражать, места, мол, дикие, прихватят как пить дать. А наши деньги — это целая зарплата приисков. Недавно он вычитал в газете, что именно в этих местах какая-то до сих пор не пойманная банда взяла зарплату двух приисков.
— Сумма получилась кругленькая, почти такая же, как в моем дипломате.
— А что нам терять, Михал Михалыч, — спокойно возразил ему я, — ну, заберут деньги, мы еще заработаем, в тройном размере, — и подмигнул при этом Вадиму. Да, он обязательно поедет с нами.
— Дипломат возьмешь с собой, — сказал я ему, — а ребята пускай остаются в номере, отдыхают. Неудобно везти с собой слишком большую компанию.
Вадим все понял с полуслова. Вечером после второго концерта мы расселись в машины.
— Все будет отлично, высший класс, — пообещал один из представителей центра по имени Василий, — вы такого в столице не видели. Честное слово…
И в самом деле, мы были потрясены. Баня находилась в бывшем купеческом особняке. При входе швейцар, ковры, ресторан с музыкой, вокруг люстры, тяжелые шторы.
— Давайте слегка перекусим, — сказал Василий, — так, для разминочки.
Мы выпили шампанского, съели по салату и прошли в баню. Везде мрамор, сверкающие голубизной бассейны. А какие обаятельные парни нас встретили, отпарили всех как следует (я сразу же забыл о вечной боли в позвоночнике), напоили чаем, а потом и дичь с коньяком появилась, в комнате отдыха, где все напоминало замок охотника, — рога, шкуры, подсвечники с горящими свечами.
— Большой у вас размах, сибирский, — сказал я.
— Стараемся не отстать от дедов, тут у нас такая жизнь была!
Накачанный владелец бани суетился больше всех — подливал, подкладывал, потом снова парил. Когда мы уже заметно повеселели и разговор пошел в разнобой, мы хвалили сибиряков, они нас, хозяин бани нагнулся ко мне и прошептал:
— Давай выйдем, есть интересный разговор.
Ага, значит, начинается. Я глянул на Вадима, он сидел в углу комнаты отдыха и попивал чаек. При нем был дипломат. Вадим едва заметно кивнул мне: да, я все понял.
Обернувшись простынями, мы вышли с хозяином бани в другую комнату — там видеомагнитофон, глубокие, кожаные кресла.
— Понимаешь, Леха, оказались мы в тяжелом положении. Давят со всех сторон, задавить хотят: Тем дай, этим дай, а мы кредит взяли, никак выплатить не можем, сам видишь, какие у нас царские условия.
Еще он начал про то, что время сейчас такое, что люди должны делиться, особенно те люди, которым сделать это очень легко.
— Ладно, хватит, сколько ты хочешь?
— Немало, Леша, немало. Твой гонорар за один день, тот самый, что в дипломатике… Сам понимаешь, вам отсюда не уйти, везде мои люди.
Я глянул на него как можно спокойнее:
— Послушай, парень, а не слишком, ли жирно будет?! Он засмеялся тихо так, а взгляд острый-острый:
— Какие там, Лешенька… Ты здесь четыре дня, один считай, ушел. Был и вдруг нет. Ну и что с того? Для тебя это копейки, а нам за всю жизнь не заработать.
— Ладно. Сделаем так. Сейчас «доотдыхаем» в вашем великолепном заведении, а когда будем уезжать, Вадим отдаст тебе дипломат.
— Очень хорошо, я и думал, что ты сообразительный парень, но почему не сразу?
— А ты не понимаешь, очень юный. Здесь же мои солисты. Зачем им видеть такое.
— Хорошо, но ты не думай меня разуть. Там, рядом с Вадимом двое моих людей, они с дипломата глаз не спускают.
— Это их личные проблемы, а не мои, ясно? Мы, кажется, договорились?
— Вполне. Знай, что в этом городе больше никто к вам не подойдет.
— И на том спасибо, — сказал я и первым вышел.
За столом веселились вовсю, и я тоже чувствовал себя легко и уверенно. Выпил шампанского, зашел еще раз в парилку, съел медвежатники, а между делом кивнул Вадиму: все в порядке, все идет по намеченному плану. Трапеза была закончена, и мы стали собираться. Заплетающимся языком я благодарил Василия, хозяина бани, за сибирский прием. Мы вышли на морозный воздух. После бани дышалось легко и мороза не чувствовалось.
