«В 1944 году после представления в Новосибирске ко мне за кулисами подошла молодая, немного полноватая, с короткой стрижкой женщина, которая мягким и приятным голосом сказала: «Я считаю, что вступительное слово перед вашими психологическими опытами должно быть иным». Я был заинтригован ее откровенностью. «Ну что ж, — сказал я, — вы можете попытаться сами, если чувствуете, что справитесь. Следующее представление через два дня. Вы успеете подготовиться?» «Думаю, что да», — ответила незнакомка. Я встретился с ней накануне очередного представления. Мне понравилась ее речь, лаконичная и сдержанная, определенно эта женщина была очень культурным человеком. «У вас есть длинное платье для выступления? — спросил я. — Что-то вроде бального?» Я решил, что если она захочет работать со мной, то будет соглашаться со всем, что я говорю. Но она ответила гордо и независимо: «У меня ничего такого нет, но я уверена, что для психологических опытов это и не нужно. Это же не театральная программа, так что более подойдет строгий темный костюм». Так я впервые встретился с женщиной, которая впоследствии стала моей женой, другом и помощником.
В послевоенные годы я также много путешествовал по стране. В этих поездках познакомился с огромным количеством людей. Друзья значили для меня необыкновенно много, так как у меня, к сожалению, были и завистливые враги, но все же друзей было значительно больше. Не мог я пожаловаться и на публику. Не припоминаю ни одного концерта, на который не были бы распроданы все билеты до единого. Пресса также интересовалась моей работой. Я постоянно подчеркиваю, что подобные способности может в большей или меньшей степени развить у себя любой человек. Для меня важно дать понять, что ничего сверхъестественного здесь нет. Кто относился ко мне, мягко говоря, сдержанно, так это ученые. Не то чтобы они были против телепатии. Наоборот, они принимали активное участие в моих экспериментах и как зрители, и как участники. Но относились с подозрением ко всему, что находилось за границами их понимания, и всякий раз пытались найти моим способностям рациональное объяснение».
Обеспокоенный таким отношением к Вольфу Мессингу, отдел театров Министерства культуры обратился в 1950 году в Институт философии Академии наук СССР с просьбой дать научное обоснование его таланту. Это было неудивительно, так как все, что нельзя было объяснить с точки зрения господствовавшего тогда в науке материализма, отвергалось. Отдел театров получил соответствующий текст, который предписывалось зачитывать перед концертами. Написан он был психологом М. Г. Ярошевским.
Как известно, ученые, изучавшие феномен парапсихологии, не пользовались популярностью в сталинские времена. Его личное покровительство Мессингу, о чем мы уже говорили, было скорее исключением, подтверждающим правило. Так продолжалось до 1953 года. О том, с каким трудом парапсихология пробивала себе дорогу в науке, какими выступлениями сторонников и оппонентов это сопровождалось, расскажем мы дальше.
Вклад в развитие парапсихологической науки внес профессор Л. Л. Васильев. Хотя Вольф Мессинг сам никогда не проходил проверки в советских лабораториях, в середине пятидесятых годов проводились другие эксперименты, связанные с загадочными способностями человека. Васильев использовал результаты сенсационного эксперимента, проведенного в Соединенных Штатах, суть которого состояла в телепатической связи между экипажем ядерной подлодки «Наутилус» и сотрудниками морской базы, для теоретического обоснования официальных советских исследований по парапсихологии. Васильеву также удалось перебросить мостик от всенародного восхищения этим феноменом к марксистскому материализму.
Здесь целесообразно полностью привести отрывок из книги Леонида Васильева «Внушение на расстоянии» (М. 1962), в котором достаточно подробно раскрываются подходы к объяснению такого явления, как телепатия — передача мысли на расстоянии. Выводы Васильева сделаны на основе личного многолетнего опыта и тщательного изучения многочисленных литературных данных.
Из книги Л. Васильева «Внушение на расстоянии»Восемьдесят пять лет экспериментального исследования оказались недостаточным сроком для всеобщего признания внушения на расстоянии научно установленным фактом. Некоторые авторы считают, что раз за такой длительный срок этого не произошло, значит, дальнейшие старания не нужны — внушения на расстоянии не существует. Такое заключение, конечно, неосновательно: вопросы психологии разрешаются весьма медленно. Понадобилось целое столетие (с конца XVIII по конец XIX века), чтобы убедить ученый мир в реальном существовании словесного внушения и гипнотического сна — явлений более обычных и легче вызываемых, чем внушение на расстоянии.
Случаи спонтанной телепатии часто более похожи на страшные рассказы писателей-фантастов, чем на обычный фактический материал ученого; естественно, что это отталкивает, кажется несерьезным. На самом же деле случаи спонтанной телепатии нередко бывают удостоверены архивными документами и показаниями живых свидетелей не хуже, чем исторические факты и данные судебного следствия… Случаи такого рода надо точно записывать и тщательно расследовать, учитывая все то, что может удостоверить или, напротив, опровергнуть их подлинность. Эти материалы приобретут немалую ценность, если удастся неоспоримо установить реальность внушения на расстоянии экспериментальным методом.
Наибольшую доказательную ценность, несомненно, имеют современные количественные методы установления внушения на расстоянии. В настоящее время исследователи многих стран накопили обширный, методически надежный фактический материал, который, я полагаю, если еще не окончательно разрешает вопрос, то, во всяком случае, делает его положительное разрешение в высокой степени вероятным. Нужно самому немало поработать экспериментально, чтобы убедиться в существовании внушения на расстоянии. Лично я в этом убедился.
Я считаю правильным различать две разновидности внушения на расстоянии: в первой активную роль играет индуктор, во второй — перципиент; последнюю некоторые авторы называют чтением мыслей в отличие от передачи мыслей.
По вопросу о характере телепатической связи существует два мнения: одни авторы придают большое значение психологической сонастроенности индуктора с перципиентом; другие считают, что хороший, перципиент способен улавливать бессловесные внушения разных индукторов, как известных ему, так и неизвестных. Наши экспериментальные данные подтверждают первое мнение: удачный подбор «телепатических пар» повышает успешность опытов. Мы также пришли к заключению, что между индуктором и перципиентом устанавливается не односторонняя, а двусторонняя связь: с одной стороны индуктор должен направлять внушение на данного, заранее известного ему перципиента, с другой стороны перципиент узнает по воспринимаемому им внушению, кто именно в данный момент выполняет роль индуктора. Получается нечто вроде обратной связи, которой физиологи и кибернетики придают такое большое значение.
