Я снимаю свой первый фильм как режиссер, и мне выпадает работать с таким титаном, как Блие! Я был никто, а он — всё. Я снимал свой первый фильм, а он — свой сто сороковой.
Ему полагалось мне подчиняться, а трясся от ужаса я!
Вы представляете, ну как я скажу ему: «Тут сделайте так, а там эдак». «Слабовато вышло, Бернар! Придется переснять!»
Тем более что за ним установилась репутация человека не слишком сговорчивого, особенно в общении с кретинами. А поскольку невозможно знать наверняка, что ты не кретин, то я на всякий случай вел себя осторожно.
Однажды утром он пришел на съемки в глубокой задумчивости. Под задумчивостью я подразумеваю тонкое сочетание лени и дурного настроения. В общем, был не в духе и не горел желанием работать.
Нам предстояло снять длинный монолог на фоне долгого путешествия по длинному коридору.
По дороге мы сталкивались с артистами массовки, которые выходили из одного кабинета и тут же исчезали в другом, — словом, жизнь кипела, как на заводе в разгар рабочего дня.
— Пьер, я хочу тебе кое-что сказать.
Я: — Слушаю тебя, Бернар.
Блие: — Мне тут пришла в голову одна мысль… А что если мне взять в руки папку?
Я: — Папку?
Блие: — Да, папку.
Я: — Да зачем?
Блие: — Да затем, что я директор! А у любого уважающего себя директора в руках папка!
Я: — Да… Но… Как хотите, Бернар. Ассистент!
Ассистент: — Да?
Я: — Дайте ему папку!
Ассистент: — О ля-ля!
Я: — Что «о ля-ля»?
Ассистент (подходит ко мне и шепчет мне на ухо).
— Он не выучил текст…
Я: — Прости, что?
Ассистент: — Я его знаю, когда он не знает текста, он всегда требует папку и кладет туда текст.
Я: — Но он же не всегда играет директоров…
Ассистент: — Ну и что? Когда он военный, то требует штабную карту, когда сидит в ресторане — просит меню… Я знаю одно: если он не выучил текст, то способен потребовать бортовой журнал даже в дельтаплане! Вот увидишь, он в начале сцены откроет папку.
Я: — Надо же… Ну… Мотор, снимаем! Вперед, Бернар.
Блие (оглядывается по сторонам и открывает папку). «Итак, Фигье, сегодня у вас назначена встреча с Гастье. Это очень важный клиент, и он…» (Ищет строку.)
Проблема в том, что чтение текста на ходу довольно затруднительно. Чтобы читать, надо смотреть вниз, а чтобы видеть, куда идешь, надо смотреть вперед, а когда снова опускаешь глаза, чтобы читать дальше, уже не помнишь, где остановился, а пока найдешь, образуется маленькая заминка, которая вполне может показаться большим провалом в памяти.
Случилась заминка. Тогда я сказал:
— Стоп!
Блие: — Почему ты сказал «стоп»?
Я: — Потому что была заминка и я решил, что ты забыл текст.
Блие: — Да вовсе нет, я не забыл, это просто пауза! Ты что, хотел, чтоб я гнал весь текст без выражения, без запятых, без точек, без ничего?
Я: — Нет, конечно.
Блие: — И что ж тогда?
Я: — Прости, Бернар, я был не прав!
Блие: — Ей-богу, что за люди, все переврут!
Я: — Сейчас переснимем! Мотор! Поехали!
Блие (открывая папку). «Итак, Фигье, сегодня у вас назначена встреча с Гастье. Это очень важный клиент, и он требует полной конфиденциальности своей… своей… ну, в общем, этой…» Все, стоп, забыл!
Я: — Ой, прости, Бернар, я думал, это пауза!
Блие: — А вот этого типа здесь не было.
Я: — Что ты сказал?
Блие: — Статиста. На репетиции его здесь не было.
Я: — Да нет, он был, Бернар.
Блие: — Нет, его не было! А тут он открыл дверь и отвлек меня!
Я: — Ах да. Да, теперь я тоже по…
Блие: — Его тут не было!
Я: — Его тут… (Статисту.) На репетиции вас тут не было.
Статист: — Был, господин Ришар!
И тут я поймал взгляд Бернара. Это не был взгляд семилетнего мальчугана, а кого-то другого, сердитого человека. Воинственного. Мясника с Батиньольской бойни. Тот, кто никогда не видал Бернара в такие моменты, не сможет понять, как я перепугался.
И отважно завопил на статиста:
— Нет, вас здесь не было!
Ассистент, прекрасно знавший эту пьесу, вставил свою реплику:
— И правда, вас здесь не было!
Статист: — Неужели?
Статист и сам сообразил, что теперь настал его черед, и он один против нас всех. Он быстро смекнул, что выбор у него невелик: либо настаивать, либо согласиться, поэтому после секундного колебания он сказал:
— Да ладно, чего уж… Не было меня.
Я: — Вот видите! Из-за вас Бернар сбился! Нехорошо, очень нехорошо!
Ассистент: — И правда, нехорошо.
Я: — Вот именно. Значит, вы открываете дверь только после того, как он пройдет. Как мы уже говорили.
Ассистент: — И тогда он не попадет в кадр.
Я: — Вот именно! Э-э, то есть как это?
Ассистент: — Если он откроет дверь после, то не попадет в кадр.
Я: — Да… И прекрасно! Пусть сидит в комнате, мы на него и так насмотрелись! Мотор! Давай, Бернар…
Блие: «Итак, Фигье, сегодня у вас назначена встреча с Гастье. Это очень важный клиент, и он требует полной конфиденциальности о характере продукции, потому что… В туалете слили воду! В туалете слили воду, когда я говорил.
Я: — Я ничего не слышал. Кто ходил в туалет во время съемки?
Ассистент: — Никто…
Блие: — Я слышал, кто-то слил воду в туалете!
Я: — Бернар, ну посмотри, в туалете никого не… (Я открываю дверь.) А вы что здесь делаете?
Статист: — Вы же сказали не выходить, я и не выхожу!
Я: — Это еще не повод сливать воду!
Статист: — Но я не сливал воду, господин Ришар!
Я (Бернару). — Он не сливал воду!
Блие: — Сливал, сливал! Я слышал! Он слил воду!
Я (статисту). — Он слышал!
Блие: — Я даже сбился из-за этого!
Статист: — Но, господин Ришар, как я мог слить воду и не заметить?
Я: — Послушайте, Бернару все-таки лучше знать! Если он слышал, значит, вы эту воду слили!
Статист: — Неужели? Ну ладно, пусть… слил я воду…
Я: — Ну что ж, начнем сначала!
Словом, он испробовал все. Под конец он прицепился к тексту: он, видите ли, был так плохо написан, так сумбурен и т. д. Наконец с семнадцатого дубля мы
