29 июля 1925 г.
Ему же.
Дела наши идут хорошо. Работать с каждым днем труднее, но тяжелые обстоятельства еще больше закаляют нас, учат. Настроение у нас великолепное. Энергии, желания работать и бодрости — хоть отбавляй! Перед нами столько прекрасных, всю душу наполняющих примеров!
В общем хорошо!
Я часто получаю большие письма от моих родных и друзей.
С каким удовольствием мы их читаем, сколько воспоминаний, сколько хорошего, теплого чувства они у меня вызывают!
Недавно с письмами прислали фотографии. С какой радостью я долго смотрела в родные знакомые лица! Был там и Т.[15]. Несколько дней тому назад читала его рассказ и там, между прочим, увидела такую строчку:
«Хорошая девушка!.. Какой же подарок ей принести? Вот если бы кусок неба ей на платок голубой!»
Представь себе только, какой радостью на меня повеяло, сколько милого, прекрасного, незабываемого вспомнилось!.. Помнишь, ведь, пожалуй, самая лучшая эпоха нашей жизни была овеяна этим голубым куском неба?
Помнишь, как тогда все самое светлое и лучшее вплоть до самого «скорей» у нас называлось голубым. А я часто говорила: голубое «скорей»!
…Передай всем от меня горячий сердечный привет. Скажи, что я не только живу, но и горю жизнью, работой, восторгом, энергией. Скажи, что мы жизнь берем за жабры, не даем себя съесть с кашей, что пока это блестяще удается, что мы — победители — постараемся побеждать до конца!
…Какая прекрасная штука жизнь, да еще такая жизнь, какой я живу! Любимая, чудная работа, неповторяемые, не поддающиеся описанию условия работы, широчайший размах, несмотря ни на что. Как я счастлива!
Без даты. Незадолго до ареста
Матери.
…Я работаю с прежней радостью, отдаю работе всю душу, люблю ее, может быть, еще больше, еще сознательнее, чем раньше, счастлива успехом моего любимого дела… Разве могут остановить или хотя бы на минуту удержать меня все трудности, все препятствия? А сколько трудностей и препятствий, и каких больших препятствий, есть в моей работе, ты ведь себе, я думаю, представляешь…
Но ведь я, мамочка, не одна, о, совсем не одна! У меня много друзей, и какие они все хорошие, энергичные, преданные, храбрые! Так вот нам, молодым, храбрым и энергичным, разве страшны трудности жизни? Нет, мамочка, нам хорошо, мы счастливы, веселы и радостны…
КОМСОМОЛ ЗАПАДНОЙ БЕЛОРУССИИ
Ни нужда и безработица в городах, ни голод и безземелье в деревне, ни избиения, аресты и беспощадные преследования полиции везде и повсюду — ничто не может сломить или хотя бы задержать рост и работу западнобелорусского комсомола. На зло и бессильное бешенство польской яснопанской власти и радость КИМ мы мощно растем и крепнем, все шире и глубже охватываем массы рабочей и крестьянской молодежи, пускаем все новые ростки — ячейки в новые фабрики, мастерские, деревни.
НАШИ ДРУЗЬЯ
Но мы не только приобретаем новых членов, не только организуем новые ячейки и районы — мы завоевываем себе все больше симпатии и любовь трудового населения. И то, что мы чувствуем, что мы, комсомольцы, не одиноки, что у нас, кроме страшного врага, полиции, есть много-много друзей — в деревне поголовно все население, а в городе широкие слои рабочих, — это придает нам неизмеримую силу, увеличивает нашу смелость и дерзость.
И любовь-то эта не платоническая. Нераздельно с этой любовью и симпатией к нам идет и реальная помощь — поддержка наших друзей — рабочих и крестьян, несмотря на то, что они очень хорошо знают и каждый день убеждаются в том, как «благодарит» власть за эту любовь к нам.
Так, например, в Вильно после последнего Первого мая, когда организация наша была буквально разгромлена, когда, кроме комсомольцев, было арестовано около 300 человек, когда по городу днем и ночью маршировали вооруженные отряды полиции, когда шагу нельзя было ступить, чтобы не повести за собой шпика, — одни только рабочие профсоюза портных в первые же два дня после арестов по своей инициативе собрали около 100 злотых для арестованных комсомольцев, а правление союза печатников в срочном порядке весь свой профсоюз обложило специальным налогом в пользу заключенных комсомольцев. А сколько было единичных случаев, когда во время арестов и провалов беспартийные рабочие и крестьяне сами предлагали нам свои квартиры для ночлегов и заседаний, караулили сами на улице, охраняя нас от полиции.
НАШИ ВРАГИ
Собственно говоря, самым опасным, самым беспощадным нашим врагом является дефензива (охранка). Враг этот такой многоокий, многоухий, многоногий и многорукий, что очень часто серьезно мешает нам работать.
В борьбе с нами дефензива затрачивает огромные суммы денег, использует сотни людей (если их только можно назвать людьми), изобретает все новые средства. Мало уже ей полиции, мало жандармов, мало шпиков, тайных и явных. Все еще, по мере развития нашей работы, дефензива прибегает к другому, но верному средству — провокации, с каждым днем расширяет систему осведомителей на фабриках, в школах, в деревнях, в профсоюзах. Бывают случаи, беспримерные по своему бесстыдству и наглости.
Призывают, например, в дефензиву нашу комсомолку и заявляют ей: «Мы знаем, что вы комсомолка, но вы не волнуйтесь, это даже очень хорошо. Мы совсем не собираемся вас арестовывать, вы и будьте комсомолкой, аккуратно посещайте все собрания, внимательно слушайте все, о чем там говорят, будьте активной, старайтесь войти в комитет, ходите даже расклеивать листовки, но одно маленькое условие: каждую неделю вы будете приходить к нам с докладом обо всем, что особенно важного произошло у вас в организации за это время: какие были собрания и где, кто ими руководил, какие новые члены вступили в организацию, кто участвовал в расклейке и разброске листовок, кто раздавал эти листовки. Но не думайте, что мы даром от вас требуем этой услуги. Нет, нет. За эту мелочь вы будете получать от 50 до 200 злотых с доклада». И когда парень или девушка, возмущенные, отказываются от выполнения этой гнусной роли, начальник дефензивы долго и терпеливо доказывает… неразумность такого отказа:
— Ведь теперь такая безработица, такая нужда, а вы ведь молодая девушка, вам надо прилично одеться, кроме того, у вас есть родители, вы и им должны помочь; а тут за мелочь вам предлагают огромные деньги, и вы отказываетесь. Неразумно, очень неразумно…
Чем больше мы работаем, тем скорее уменьшаются даже и те маленькие легальные возможности, которые до сих пор были. И нам приходится все глубже и глубже зарываться в подполье.
