Обладает ли она вообще достаточными способностями, чтобы придать «Равенству» то лицо, о котором она только что мечтала, спрашивала себя Клара. Ведь эта работа повлечет за собой и обязанность руководить пролетарским женским движением. По всей стране сотни и тысячи сознательных работниц давно уже жертвуют с трудом сэкономленные на питании гроши на осуществление своих сокровенных чаяний. Они неутомимо бегают вверх и вниз по лестницам многоквартирных домов, упорно и терпеливо вербуют сторонниц на заводах. Но, несмотря на это, движение пролетарских женщин все еще имеет под собой очень шаткую почву.
Клара понимала, в чем заключалась одна из самых существенных причин медленного роста женского движения в Германии. Реакционное законодательство лишило женщин избирательного права, им запрещено быть членами политических организаций и даже посещать политические собрания, которые могут быть распущены по усмотрению любого «фараона», если на них присутствуют женщины. Клара постоянно возмущалась тем, что даже самый ограниченный и глупый полицейский имеет право, словно несовершеннолетних детей, выводить женщин из зала Но не только реакционные законы препятствовали в Германии развитию женского движения: Клара по собственному опыту знала, какое непосильное бремя вынуждена нести пролетарка. С утра до ночи трудится она не покладая рук — двенадцать-шестнадцать часов на своего эксплуататора и потом еще на собственную семью. Только немногие женщины после такого продолжительного рабочего дня в силах принимать участие в деятельности профсоюза или партии.
Испокон веков женщины не имели своего мнения — это и поныне еще так. Они слышат от своих мужей, что женщинам в политике делать нечего. Тем, что они верят этому, они приносят вред не только самим себе, но в рабочему классу в целом. Слух многих пролетариев еще ласкает фраза: «Да будет он твоим господином». Большое число рабочих еще разделяет убеждение, что женщина — второразрядное существо. Издавна эту мысль намеренно проповедует церковь.
Клара взвешивает свои силы. Хватит ли их, чтобы справиться с такой большой задачей? Дело ведь не только в том, чтобы добиться от капиталистов восьмичасового рабочего дня и лучших условий труда, но и в том, чтобы неуклонно просвещать работниц и пробудить в них, этих безропотных страдалицах и рабынях, дух возмущения. Клара не обманывала себя иллюзиями. Она очень хорошо знала, что потребуется еще бесчисленное множество слов и бесчисленное количество типографской краски, пока основная масса рабочих научится видеть в своих матерях и женах, сестрах и дочерях полноправных соратниц по борьбе.
Тщательно и серьезно обдумывала Клара предложение, которое ей сделала партия. Уже почти приняв решение, она вдруг стала сомневаться: не с большей ли охотой выполняла бы она обычные партийные поручения? По душе ли ей этот новый участок работы? Но вскоре она отбросила эти мысли. Работа среди женщин — обычная партийная работа. Она будет сражаться с теми, кто придерживается другого мнения. Воинственно блестят глаза Клары. Пусть они только попробуют, эти товарищи вроде светловолосого, высокого и широкоплечего Игнатия Ауэра [19] или элегантного и надменного доктора Гейне[20]. Она сумеет ответить на их нападки.
Клара улыбается. Зачем она ломает голову? Разве ее страшит еще одно испытание «а новом участке пролетарского фронта? Конечно же, нет! Одна только перспектива сильных сражений и та уже укрепляет ее мужество и ее уверенность. Отговорки «Я не могу» не существует! Кроме того, она ведь не одна. Товарищ Дитц, добрый и опытный, уверил ее, что всегда придет ей на помощь, когда она окажется в затруднительном положении. Партия тоже поможет ей справиться с этой огромной задачей.
В конце 1891 года Клара Цеткин приняла на себя редактирование газеты «Равенство» и руководство пролетарским женским движением. Разносторонние знания и способности Клары, неразрывная связь с делом рабочего класса, неутомимая смелость в борьбе и работе, даже ее личные интересы — все это отныне было направлено на то, чтобы осуществить главную цель Клары: из миллионов женщин, несущих двойное бремя угнетения, воспитать в Германии и за ее пределами солдат революции.
Еще в 1889 году в брошюре «Женский вопрос и современность» Клара Цеткин писала:
«Женский вопрос, так же как и современное рабочее движение, порожден крупным промышленным производством, революционизированным применением машин, силы пара и электричества».
Механический ткацкий станок, паровая машина и электричество погнали не только жен бедняков, но даже и их детей из домашнего хозяйства на фабрики. Теперь работницы тоже борются в рядах социал-демократической партии за сокращение своего почти неограниченного рабочего дня.
Но в то же время эти новые изобретения и открытия освободили и дочерей буржуа от множества дел по дому, которые до сих пор были их основным занятием. Прясть самим пряжу, ткать дома ткани или подкручивать фитили — все это стало невыгодным. Да и кто еще чистит теперь керосиновые лампы? Изменившееся хозяйственное положение вынуждает и дочерей буржуа искать заработка вне дома. Они хотят добиться политического равноправия и возможности свободно выбирать профессию и получать образование. Для достижения этой цели они больше двадцати лет тому назад начали объединяться в «Союзе женщин» и других подобных организациях. Они призывали работниц, чтобы те в «гармонии» с ними, своими «сестрами», поддержали их.
Болтовня о «гармонии сестер» с давних пор вызывала у Клары истинное отвращение. Эти лицемерные и пустые разговоры создают в умах пролетарок путаницу и отвлекают их от принципиальной освободительной борьбы. Клара решила уже в своем первом обращении к подписчикам, напечатанном в «Равенстве» в январе 1892 года, провести разграничительную черту между обоими женскими движениями. Несколько месяцев спустя, преследуя ту же цель, она предложила активным берлинским социалисткам, таким, как Эмма Ирер и Оттилия Баадер, подготовить массовые собрания женщин. Там, перед тысячами женщин, в присутствии большого числа рабочих Клара говорила о тех причинах, которые требуют четкого разделения обоих движений:
— Чего добиваются женщины из буржуазии? Они добиваются возможности свободно выбирать профессию и свободно получать образование, чтобы, как и мужчины их собственного класса, стать врачами, судьями, редакторами и профессорами. Они добиваются права распоряжаться своим имуществом. И только потому, что мужчины из буржуазии отказывают им в этих правах, дамы стали воинственными. Но они и не думают о том, чтобы хотя бы в малейшей степени нарушить неприкосновенность существующего государственного и общественного строя. Так же как и их мужья, братья и сыновья, они видят в кайзере «их величество божьей милостью». Свергнутого канцлера они окружают ореолом за то, что он в Зеркальном зале Версаля, поддержанный господами в великолепных мундирах, в сверкающих кирасах и касках с развевающимися султанами, слепил воедино империю. Предел желаний этих дам заключается в том, чтобы в существующем обществе добиться равных с мужчинами прав. Они хотят достичь этого тем, что молят о помощи коронованных особ и, замирая в благоговении и покорности, ползают перед ними на животе.
