взял на себя все расходы. В своей прощальной речи в Музее рудника Кимберли (Kimberley Mine Museum) HFO назвал JOT "великим председателем" De Beers; он добавил, что ему доставляет "особое удовольствие", когда Ники служит заместителем JOT.⁵² В 1998 году, когда Ники уже прочно обосновался в De Beers и стремился покрепче зажать семью, JOT освободил для него место председателя алмазной империи.
Ники и его сын Джонатан были очень близки. У них были общие интересы, связанные с отдыхом, и связь, как однажды заметила Бриджет, похожая по интенсивности, но отличная по характеру от отношений HFO с сэром Эрнестом. По мере того как их влияние на Anglo ослабевало, было вполне естественно, что внимание Ники и Джонатана все больше фокусировалось на De Beers. В любом случае, алмазные месторождения Кимберли были местом, где зародилась династия Оппенгеймеров. Круг замкнулся. Если у успеха много отцов, а у неудачи - сирота, то поглощение и приватизация De Beers Оппенгеймерами в 2001 году - сделка, заключенная почти через год после смерти HFO, - должна быть подвергнута тесту на отцовство. По одной из версий, вдохновение для идеи пришло к Ники, когда он лежал в ванне. Хотя толчком к сделке, несомненно, послужил наследник HFO, Клиффорд Элфик вспоминает, что он и небольшая группа частных инвесторов из E Oppenheimer and Son вынашивали план поглощения во время стратегической сессии в отеле Splendido в Портофино. У De Beers были солидные денежные резервы - компания практически выбрасывала наличность - и 35-процентная доля в Anglo American. Именно это рынок был склонен считать ее суммарной стоимостью. Запасы были уценены. Элфик и его команда придумали обманчиво простую схему, согласно которой часто критикуемые перекрестные пакеты акций между Anglo и De Beers должны были быть аннулированы, Anglo и Оппенгеймеры получили бы по 45 процентов акций De Beers, а правительство Ботсваны претендовало бы на оставшиеся десять процентов. Чтобы увеличить свою долю в De Beers с 2,64 процента (эта прямая доля появилась относительно недавно; первоначально акции находились в Diamond Trading Company и были обменены в начале 1990-х годов), Оппенгеймерам пришлось бы сократить свою 7,2-процентную долю в Anglo вдвое.
Ники понравилось предложение, и JOT тоже. Кена Косту, управляющего банком Anglo, UBS Warburg, попросили проанализировать каждую деталь. Он одобрил его. План устраивал правительство Ботсваны: администрация давно и небезосновательно подозревала, что ключевые решения, влияющие на горнодобывающую деятельность Ботсваны, принимаются не на заседаниях совета директоров Debswana в Габороне, а в Кимберли или Йоханнесбурге. Трахар с пониманием отнесся к этой идее, но оказался в неловком положении. Ему пришлось отбросить свою лояльность к Оппенгеймерам, чтобы добиться лучшей сделки для других акционеров Anglo. Позже Трахар вспоминал о переговорах: "Я был ветчиной в сэндвиче... [это была] одна из самых сложных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать"⁵³ Представив предложение в зачаточном виде, ХФО осознал его преимущества, но выразил скептицизм по поводу его жизнеспособности. Он сомневался, что большинство публичных акционеров De Beers допустят это. Это была первая в истории крупная южноафриканская публичная компания - создание De Beers ознаменовало начало крупномасштабной индустриализации в Южной Африке, а история горнодобывающей группы охватывала практически весь период развития экономики страны, - а теперь ее предстояло приватизировать и приобрести за сумму, которая, как казалось, была гораздо меньше ее реальной стоимости. Немногочисленные аналитики заподозрили неладное и бурно протестовали. De Beers стоила не менее 30 миллиардов долларов, утверждал Джеймс Аллан, аналитик из Barnard Jacobs Mellet, но предлагаемая сумма была в районе 18 миллиардов долларов.⁵⁴ Различные финансовые учреждения владели более чем 15 процентами акций компании, что было достаточно для блокирования сделки. Они начали сопротивляться. В Old Mutual Майк Леветт потребовал повысить предложение. Ники остался при своем мнении. В конце концов, по инициативе Anglo консорциум повысил цену покупки до 19,7 миллиарда долларов, и сделка прошла при подавляющей поддержке акционеров.⁵⁵ Для этого Anglo увеличила свою долю до 45 процентов, правительство Ботсваны увеличило свою долю до 15 процентов, а Оппенгеймеры согласились на несколько уменьшенный пакет акций в 40 процентов. Тем не менее их хватка была очевидна. Они управляли De Beers так, как будто это была их собственная компания", - заметил Трахар о последующем участии семьи. Это не всегда хорошо сочеталось с Anglo... но мы справились с этим".⁵⁶
Тайная вечеря и Божий план
Позднее в доме 44 по Мейн-стрит появятся досужие домыслы о том, что зародыш сделки с De Beers был придуман в глубокой тайне, что она застала HFO врасплох незадолго до его смерти и не дала ему покоя. По всей вероятности, он счел бы это предопределением. Сделка, безусловно, означала сдвиг, возможное изменение семейной судьбы. После приватизации De Beers Оппенгеймеры остались крупнейшим неинституциональным акционером Anglo American с долей в 3,5 процента. Но пуповина была фактически перерезана. Ники ушел с поста заместителя председателя совета директоров Anglo и занял должность неисполнительного директора. Теперь в центре его внимания была компания De Beers. Последующим поколениям Оппенгеймеров, казалось, не суждено было управлять великим кораблем Anglo American, олимпийским судном, построенным и спущенным на воду Эрнестом Оппенгеймером в 1917 году, а затем модернизированным и расширенным его сыном. Паруса были подрезаны, возможно, даже порваны, но в конечном итоге HFO не стал свидетелем разрыва. В ночь на среду, 16 августа 2000 года, они с Бриджет устроили в Брентхерсте званый ужин в честь Трахара. Это было празднование назначения Трахара на пост исполнительного директора Anglo American plc. В ходе вечера здоровье Г. Ф. О. ухудшилось. Он произнес теплую, но нехарактерно бессвязную речь. После этого он повернулся к жене Трахара, Триш, сидевшей справа от него, и вышел из-за стола. Бриджет была взволнована. "Вкусный ужин, но все испортил Гарри, которому пришлось уйти после своей речи", - написала она потом в своей гостевой книге. Он выглядел ужасно. Я была так расстроена..."⁵⁷ На следующий день Гарри немного пришел в себя, но в пятницу его госпитализировали в больницу Кенридж с жалобами на боли в животе и сильную головную боль. Его состояние ухудшалось, он то погружался в сон, то терял сознание. Члены семьи собрались вокруг него, готовясь проститься с патриархом. Его минуты спешили к концу. И вот, вскоре после девяти часов вечера в субботу, 19 августа, Оппенгеймер испустил последний вздох. Долг, говоря словами Шелли, был оплачен. Пыль пришла, чтобы забрать пыль.
Оппенгеймер был кремирован 24 августа. Поминальная служба в церкви Святого Георгия в Парктауне, которую на следующий день возглавили архиепископ Нджонгонкулу Ндунгане и настоятель
