Ознакомительная версия.
После ужина (с Дорис и Клайд) мы опять вместе с Н.К. и Франсис переводили на английский «Сердце Азии» — работу Н.К. для книги «Сибирь и ее будущее». Затем пошли к нам пить валериану. Н.К. сказал, что Катрин отдала сегодня кольцо. Я спросила: «Под пыткой?» Он очень смеялся. <…>
О разном
Утром Н.К. опять говорил об ужасном поругании, которое нанесено нами Имени св. Сергия уничтожением Его комнаты; также говорил о поругании комнаты Св. Франциска <…>, ибо эта комната употреблялась Рунесом для чтения отвратительных порножурналов. Затем Н.К. диктовал мне ряд писем.
Получено опять нелепое письмо от Друга (Уоллеса), говорящее, что Госдепартамент пронюхал про экспедицию и ему нужно их видеть, но он надеется, что все сойдет благополучно. Эти письма выраженным в них колебанием очень тревожат Н.К., а ведь пишет лучший человек в стране, как же он будет управлять!!!
Днем Н.К. опять диктовал. Приехали Гребенщиковы. Оказывается, икона св. Сергия у них в часовне — привезут ее, обещали. Комната приняла чудный вид — и Кат[рин], и Инге тоже принесли иконы для временного пользования.
Почти весь день была с Н.К. Сколько радости быть с этим великим духом — терпимость в нем безмерная!
Вечером Н.К. видел Москова — дал ему книги, советовал мне его [по]видать. Затем пили у нас валериану, опять смех и радость за столом. Вся атмосфера насыщена присутствием Н.К.! Пришла телеграмма от Друга — все улажено!
Н.К. пришел утром, как он это делает каждый день, в мой кабинет, сказал мне, что около пяти месяцев мы сможем говорить о Музее в Киото в Яп[онии], пригласившем его, затем говорить о поездке в Среднюю Азию — опять экспедиция — картины, археология <…>. Если возникнут легенды, говорить о них как о нелепых. Диктовал мне ряд писем. Прибыли книги Св. Сергия[282], распределяли их.
<…> Н.К. говорил о Франсис, что она растеряла полезнейшие контакты в прессе и что у нас нет ни одного [дружественного] журнала, ушли Christian Science Monitor, а ведь дружили с нами. [Она] все спит, а этим ей заниматься не трудно[283], ибо на это много времени в день не уходит! Очень огорчает Н.К. спячка издательства.
Говорили о переводе комнат Пор[умы] вниз, в CorfonaJMundi, что Н.К. одобрил. У Н.К. все время мелькает в разговоре удивление по поводу жалования Енты (а Светик не получает!). Да и Юрий мне намекал на то, что она не выполнила свою миссию поддержания мира между всеми. <…>
На чае были Н.К. и Юрий. Был разговор с Юрием о происшедшем за эти три года. Они, видно, все там знали. Вчера было собрание — с денежными делами плохо. Очень смеялись за валерианой, ибо Н.К. сказал, что Юрий за эти три дня болезни пополнел и заболел желудком от восьми стаканов молока с содой[284]!
Утром говорила с Н.К. об оплате учителям — в банке почти ничего нет, что делать? Н.К. говорит, что без ссуды невозможно дальше прожить, значит, что-то должно произойти. Если же заплатим учителям, а тут нам предъявят иск, что хуже — сплетня или иск? Значит, будем ждать и работать. <…>
Затем Н.К. говорил, что опять получил письмо от Друга (Уоллес), будто Старый Дом[285] пронюхал об экспедиции, делает запрос, но он надеется, что все пройдет хорошо. Опять нелепо! Люди приглашены участвовать в экспедиции, через две недели им нужно ехать, и вдруг их еще проверяют! Но днем получили телеграмму от Райерсона, адресованную Юрию, о том, что все улажено и он просит Юрия приехать во вторник или понедельник.
Написала письмецо Енте сегодня, предварительно получив одобрение этого от Н.К., который сказал, что он приветствует мысль написать ей первой.
Днем все вместе выбирали картину для Друга — Фр[ансис], Нуця и я с Н.К. Узнали, что Ладен-Ла — тибетец, британский шпион — едет сюда, потом в Калиф [орнию], конечно, понятно [для чего: ] для слежки здесь и позже — опасный человек. Надеемся, что через Друга удастся его задержать и не допустить сюда. Новость очень неприятная. Н.К. очень сердечно говорил с нами, указал опять на то, чтобы пустить в ход марки и наши открытки через клубы, общества и т. д. <…>
Вечером мы собрались для Беседы, затем вновь пили у нас валериану. Страшно подумать, что Н.К. так скоро уезжает. <…>
Н.К. сегодня мне сказал, что он как бы целый день отсутствует — не чувствует себя здесь.
Создание комнаты Св. Сергия Радонежского
<…> поработали немного над комнатой Св. Сергия. Франсис дала две свои иконы, мы — свою, мама — свою. Затем было собрание — Н.К. давал чудные идеи о членстве для R[oerich] Soc[iety] и освобождении от налогов. Я просила занести в протокол, чтобы мы достали обратно от Никаби письмо Н.К., гарантирующее 30 000 держателям облигаций. Это не понравилось Нетти и Луису. Но собрание было в общем приятно. После обеда днем с Клайд я, придя в свой кабинет, написала письмо В.К., продиктованное Н.К.
Н.К. мне сказал, что он уже всем говорил и мне теперь [говорит]: нужно употреблять высшую меру великодушия, не ожидая, чтобы ее применил раньше всего другой. Если это будет исполнено, будет успех. И [еще он советовал] собирать русских, приближать их, заводить связи с прессой. Также надо стараться искоренить пустоту [вокруг нас в смысле контактов].
Мы составили список для комитета Музея Рериха, говорили о младшем комитете Музея Рериха (из детей).
Все пошли смотреть комнату Св. Сергия. Я назначена хранителем этой комнаты, все директора будут иметь ключи. Комната готова. <…>
Написано письмо Марголису от Н.К. и вручено ему лично. Вечером Н.К. зашел в студию посмотреть его работу, очень хвалил его, считает сильным и интересным, также и Юрий говорит это. Н.К. сказал ему: «Экспериментировать может тот, кто имеет на это право благодаря своему таланту, а вы его имеете».
Опять заходили в комнату Св. Сергия (Часовню). Мы ее очень любим.
Вечером пили у нас валериану с пасхой и составляли список для переписки — очень смеялись. Н.К. рассказал, как Микешин говорил: «Пусть я буду проклят, если съем еще что-нибудь!» <…> Хохотали мы ужасно. Рассказывали смешные эпизоды про Ярую, также как его укусила его лошадь, а Енту лягнула лошадь Юрия, и она очень была этим обижена и потом полчаса ходила и сама с собою разговаривала. Н.К. спросил Нуцю, не знал ли он за ней такого.
Мы прошли днем в хранилище и нашли там (о ужас!) одиннадцать картин Н.К.!!! Кроме того, старую мебель, вещи Светика, иконы — безобразие, до чего мы отличились некультурным отношением к искусству. <…>
Ознакомительная версия.
