Таковы мысли, моя возлюбленная Adèle, посетившие меня вчера вечером. Только теперь они смешиваются с надеждой на счастье – такое великое счастье, что я не могу думать о нем без трепета.
Это правда, что ты любишь меня, Adèle? Скажи, и я поверю в эту изумительную идею. Ты ведь не думаешь, что я сойду с ума от радости, бросив свою жизнь к твоим ногам, будучи уверенным, что сделаю тебя столь же счастливой, сколь счастлив я сам, будучи уверенным, что ты будешь восхищаться мной так же, как я восхищаюсь тобой? О! Твое письмо восстановило мир в моей душе, твои слова, произнесенные этим вечером, наполнили меня счастьем. Тысяча благодарностей, Adèle, мой возлюбленный ангел. Если бы я мог пасть ниц пред тобой, как перед божеством! Какое счастье ты принесла мне! Adieu, adieu[9], я проведу восхитительную ночь, мечтая о тебе.
Спи спокойно, позволь твоему мужу взять двенадцать поцелуев, которые ты обещала ему, помимо тех, что еще не обещаны.
Натаниэл Готорн
(1804–1864)
…Теперь я – это я, только когда ты со мной. Ты – самая любимая женщина…
Натаниэл Готорн родился в Салеме, штат Массачусетс. Его предок, Джон Готорн (Hathorne), был одним из судей, принимавших участие в охоте на салемских ведьм. Натаниэлу пришлось добавить одну букву в свою фамилию (Hawthorne), чтобы избежать ассоциаций с родственником. Готорн получил образование в колледже Бодуэн и в 1837 году поступил на службу в бостонскую таможню. В 1842 году он женился на Софии Пибоди, художнице, иллюстраторе и участнице трансцендентального клуба, членом которого был также Бронсон Элкотт, отец Луизы Мэй Элкотт, автора книги «Маленькие женщины». После свадьбы Готорны поселились в Конкорде, где были очень счастливы.
В 1850 году Готорн опубликовал самый знаменитый свой роман «Алая буква», который мгновенно стал бестселлером.
Через четыре года после смерти мужа София переехала в Англию: семья уже жила там с 1853 по 1857 год, когда Готорн был консулом США в Ливерпуле. Она умерла в 1877 году и была похоронена на лондонском кладбище Кенсел-грин. В 2006 году ее останки перенесли в семейное захоронение Готорнов в Конкорде, теперь она покоится рядом с мужем.
В письме Готорна к Софии сильнее всего поражает не любовь, которой оно дышит, а непосредственность, с которой оно написано, – как будто близкий друг рассказывает свой недавний сон.
Любимая,
мне только что принесли твое письмо. Оно успокоило меня, теперь я знаю, как дела у тебя и детей. Я словно увидел перед собой мою дорогую семью и услышал, как вы все вместе говорите со мной…
Прошлой ночью мне приснился сон, будто я был в Ньютоне, в комнате, где была ты и еще несколько человек. И ты решила, что настал подходящий момент, чтобы объявить, что перестаешь быть моей женой и хочешь выйти замуж за другого мужчину. Ты сообщила эту новость с таким абсолютным спокойствием и хладнокровием – обращаясь не только ко мне, но и ко всей компании, – что это парализовало все мои мысли и чувства. Я совершенно не знал, что сказать. Потом какая-то женщина рассказала присутствующим, что при таком положении дел, то есть при твоем отказе быть моей женой, я автоматически становлюсь ее мужем. Повернувшись ко мне, она очень холодно спросила, кто из нас сообщит о свадьбе моей матери! О том, как мы поделили детей, я не знаю. Знаю только, что мое сердце внезапно будто сорвалось с цепи, я начал кричать, протестовать и устроил истерику, в самом разгаре которой и проснулся. Однако чувство невысказанной обиды и грубого оскорбления еще долго витало надо мной, и даже сейчас не исчезло. Ты не должна вести себя так неосмотрительно, когда приходишь в мои сны.
Ох, Феба [богиня Луны], я хочу тебя очень. Ты – единственный человек в мире, который необходим мне. Другие люди бывают более или менее сносными. Но я, наверное, всегда с гораздо большей легкостью переносил одиночество, нежели чье-то общество, до тех пор, пока не встретил тебя. Теперь я – это я, только когда ты со мной. Ты – самая любимая женщина. Как ты могла так напугать меня во сне?
Если я буду писать дальше, то это будут признания и признания; а их невозможно выразить, поэтому я заканчиваю.
Твой муж
Бенджамин Дизраэли
(1804–1881)
…наступит время, когда Вы затоскуете о сердце, которое могло бы любить Вас и быть преданным Вам…
Бенджамин Дизраэли, писатель и премьер-министр Великобритании, вырос в Лондоне; его отец был литератором. В 1817 году семья перешла из иудаизма в христианство. Вначале Дизраэли собирался стать юристом, но бросил учебу, решив попробовать себя на писательском поприще. Он изумительно одевался (бархатные брюки, узорчатые жилеты и т. п.), путешествовал по Европе и Оттоманской империи и писал романы, не имевшие никакого успеха. В одном из романов, представлявшем собой сатиру на лондонское общество, он умудрился оскорбить некоторых из своих покровителей. У него были огромные долги.
В 1830-х Дизраэли увлекся политикой и в 1837 году стал членом парламента. В это же время он начал ухаживать за Мэри-Энн Уиндхэм-Льюис, вдовой одного из своих политических наставников. Она была на двенадцать лет старше Дизраэли, но солидный доход и недвижимость в Лондоне являлись ее несомненными достоинствами в его глазах. Однако Мэри-Энн была неглупа и, как видно из письма, имела некоторые сомнения в искренности побуждений своего ухажера. В конце концов ему удалось завоевать ее, и в августе 1839 года они поженились.
Мэри-Энн – хрупкая, разговорчивая, броско одетая – была объектом насмешек в лондонском обществе, но ее помощь Дизраэли была поистине неоценима. Она методично и щедро выплачивала его огромные долги («Диззи» относился к тому типу финансовых менеджеров, которые «прикидываются, будто ничего не происходит, и платят разорительные проценты»), была талантливым организатором политических кампаний и источником бесценной практической поддержки. Однажды Дизраэли, вернувшись домой поздно вечером после очередной победы, обнаружил, что Мэри-Энн ждет его с бутылкой шампанского. Он воскликнул: «Ну почему, дорогая, ты больше похожа на любовницу, чем на жену?» Комплимент, конечно, вряд ли можно назвать романтичным и даже тактичным, но если учесть, что Мэри-Энн в тот момент было семьдесят пять лет, а их браку – тридцать лет, то это высказывание приобретает иную окраску. Когда Мэри-Энн не стало в 1872 году, Дизраэли был безутешен.
Бенджамин Дизраэли – Мэри-Энн Уиндхэм-Льюис
