Патриарх Иов для Лжедмитрия был особо опасной личностью. Кроме того, что святитель очень хорошо знал чернеца Григория, он за все полугодовое пребывание самозванца в России не только не сделал шага к примирению с ним, как поступили многие бояре, дворяне, посадские люди, крестьяне и даже некоторые из числа духовенства, но каждый день настойчиво объяснял всему народу истинную сущность Лжедмитрия как коварного врага России и Православной веры. Не случайно Отрепьев боялся войти в столицу, пока в ней находился Первосвятитель.
В эти роковые минуты, когда многие русские люди кощунственно попрали закон и государственный порядок, нарушив священную клятву верности Родине против изменников и самозванца, в Москве все еще оставался живой свидетель этого ужасного преступления — великий старец-Первосвятитель и молитвенник за весь русский народ,
Святейший Патриарх Иов. Враги и недруги Патриарха уже готовили расправу над ним. Святитель Иов знал об этом, однако не страшился и покорно ожидал исполнения воли Божией. В то время, когда Святейший Патриарх совершал в Успенском соборе Божественную литургию, в него ворвалась толпа «с оружием и дреколием», прервав священнослужение, вытащила Предстоятеля из алтаря, сорвав с него святительское облачение. Патриарх Иов сам снял с себя панагию и, положив ее перед чтимой Владимирской иконой Божией Матери, громко произнес: «О, Всемилостивая Пречистая Владычица Богородица! Сия панагия и сан святительский возложены на меня, недостойного, во храме Твоем, Владычице, у честного образа Твоего, чудотворной иконы. Сию же я, грешный, исправлял слово Сына Твоего Христа Бога нашего 19 лет, сия Православная христианская вера нарушена была, ныне же грех наших видим на сию Православную христианскую веру находящу еретичю. Мы же, грешнии, молим: «Умоли Пречистая Богородица, Сына Своего Христа Бога нашего, утверди сию Православную христианскую веру непоколебимо».73
Патриарха Иова поволокли на Красную площадь, на Лобное место, намереваясь казнить за борьбу против «законного государя» — «царевича Лжедмитрия». Однако в толпе оказались не только враги, но и доброжелатели Иова. «Тогда бо соборной церкви клирики во все церковные двери выбегоша, вопль и крик в плачем сотвориша о Иове патриархе, и моляще народ, бе бо опалилися от беснования».74
Само намерение казнить первого Патриарха многих привело в смущение. По этому поводу «распрение лютое бысть в народе». Между тем, начался погром патриаршего дворца. «Богат, богат, богат Иов — Патриарх! Идем и разграбим имения его!» — закричали в толпе. Известно было, что в голодные годы Патриарх прятал запасы хлеба.75 Бросив полуживого от страха и побоев Иова, толпа устремилась в Кремль за добычей: «И в мале часе весь дом его разграбиша, И разнесоша все богатство».76
Самого же Патриарха Иова по распоряжению Лжедмитрия посадили на телегу и в простой монашеской рясе отправили туда, откуда некогда начал свой путь: в Старицкий Свято-Успенский монастырь.
Вскоре самозванец подыскал кандидатуру на патриарший престол. Им оказался архиепископ Рязанский Игнатий, который один из первых архиереев признал Лжедмитрия. Однако для соблюдения внешнего порядка и для предотвращения ненужной молвы самозванец послал Игнатия в Старицу просить у святителя Иова благословение на патриаршество. Патриарх Иов не согласился благословить Игнатия, «ведая в нем римские веры мудрования». Самозванец вторично посылал Игнатия в Старицу с той же целью и угрожал святителю
Иову мучениями, если он не даст благословения. Но старец был непреклонен. Он сказал только, характеризуя Игнатия: «По ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».77
Монастырским властям приказано было бывшего Патриарха «держати в озлоблении скорбном».78 В то время настоятелем Старицкого Свято-Успенского монастыря был преподобный Дионисий, который вопреки указаниям еретика, пришел с братией поклониться Патриарху-исповеднику и просил его распоряжений. В течение двух лет, которые святитель Иов провел в монастыре, архимандрит Дионисий всеми мерами старался поддержать невинного страдальца. Сам же Патриарх Иов, ослабленный и утративший зрение, молитвой и иноческими подвигами приготовлял себя к вечному упокоению.
Тем временем в мае 1606 года самозванец Лжедмитрий был убит. Патриарх Иов получил возможность вернуться в Москву. Но учитывая то, что новый царь Василий Шуйский, конечно, помнил о его дружбе с Борисом Годуновым, которого ненавидели все Шуйские, Иов решает остаться в Старицком Свято-Успенском монастыре. Тихая провинциальная Старица, с ее зелеными холмами и голубой лентой реки Волги, была идеальным местом для отдохновения после многих лет политической борьбы.
Однако 14 февраля 1607 года Патриарху Иову все же пришлось еще раз прибыть в Москву, так как в это время страну охватил пожар грандиозного крестьянского движения под предводительством И. И. Болотникова. Правительство Василия Шуйского решило прибегнуть к своеобразной церковно-политической демонстрации. Святитель Иов с новым Патриархом Гермогеном в назначенный день прибыли в Успенский собор Московского Кремля. Иов в одежде простого чернеца, поклонившись образам и мощам угодников Божиих, стал у патриаршего места. Стены собора не могли вместить всех «каявших» людей, которые пришли в этот день.
После произнесения народной челобитной архидиаконом, которою составлял от имени народа Василий Шуйский, где слезно просили святителя Иова отпустить именем Божиим все грехи, была прочитана еще одна челобитная, составленная от имени двух Патриархов. В ней, в частности, говорилось напоминание Иова: «… Я сказывал вам, как и когда убит царевич Димитрий, писал обо всем этом в полки к воеводам и воинам, и здесь в царствующем граде Москве по всем сотням разсылал подлинные грамоты, наказывал и укреплял всех вас, чтобы вы помнили Бога и крестное целование. Этого мало. Я сам давал вам на себя страшную клятву в удостоверение, что он самозванец, разстрига, а не царевич Димитрий, и вы все наши убеждения и заклинания презрели и сделали то, что от начала света в Божественном Писании не обретается… За прежние ваши преступления мы, Гермоген Патриарх и смиренный Иов, по данной нам благодати от Святого Духа, уповая на щедроты Божий, всех вас прощаем и разрешаем в сей век и будущий, и молим Господа подать всем, нам и вам, благословение, мир, любовь, радость и всякую благостыню…»79 Послетого, как была зачитана разрешительная грамота, народ вновь упал на колени пред святейшим Иовом и кричал: «Во всем виноваты, честный отец! Прости, прости нас и дай благословение, да примем в душах своих радость великую».80 Великий старец, так много пострадавший среди общих народных бедствий, но вместе с тем и духовно обновленный в эти минуты, с радостью благословлял «колено-преклонный» народ и давал свои последние наставления: хранить верность святому Православию.
