Долго ходим, разглядываем и задерживаемся, окончательно сбитые с толку, в галереях храма…
Мы спешим дальше. Впереди нас ждут все новые и новые удивительные открытия.
Досыта наговорившись за поющим патриархальным самоваром, поблагодарив и обняв добрейшего Ивана Петровича, на пароходике плывем вверх по Волге».
Эти страницы характеризуют Малютина еще с одной стороны — как любителя и знатока русского зодчества.
Малютину часто приходилось бывать в Москве. В квартиру своего друга Вс. Иванова он приезжал, как в родной дом, и живал неделями, опекаемый заботами радушной Тамары Владимировны.
Вместе с отцом, а позднее в свои студенческие годы и одна, я часто бывала у Ивановых, встречала у них Ольгу Форш, Виктора Шкловского, Корнея Чуковского и других. Нельзя забыть то внимание, заботу, с какими Ивановы относились к нашей семье. Всеволод Вячеславович дал мне рекомендацию при поступлении в институт. На всем протяжении многолетней дружбы с отцом оказывал ему материальную помощь, что для нашей большой и малообеспеченной семьи имело серьезное значение.
К ярчайшим впечатлениям ярославской жизни относятся встречи с Александром Фадеевым. Впервые отец увидел Фадеева у одного рабочего, занимавшегося литературой и специально пригласившего библиотекаря к себе, чтобы познакомить с автором «Разгрома». Навещая этого рабочего — человека крайне болезненного, — московский писатель стремился не только оказать ему литературную помощь, но и наведаться о здоровье, похлопотать о лечении. Во время чтения новых стихов вошел высокий молодой человек в поношенной шинели. Это и был Фадеев. Он с интересом расспрашивал о жизни рабочих на фабрике. Когда в окно заглянул ненастный вечер, писатель стал прощаться, захватив произведения хозяина и обещая побывать недели через две. Втроем вышли на улицу. Быстро густел туман. Пошли прямиком, переулками до трамвая. Надо было проходить через Петропавловский парк. Малютин пригласил Александра Александровича зайти к себе.
В нашем доме Фадеев обратил внимание на массу картин, портретов и плакатов, украшавших стены, на рисунки с изображением зверей и птиц, наклеенные на дверях. Его заинтересовали коллекции камней, гербарии, географические, звездные и другие атласы и прекрасная библиотека, подобранная по программам московских и ленинградских профессоров и по книгам Н. А. Рубакина. Все это с малолетства приучало детей к познанию мира, природы.
— У вас музей, а не квартира — шагу нельзя сделать, чтобы что-нибудь не узнать, — с удовольствием говорил Фадеев.
За чаем завязалась оживленная беседа о литературе, о ее будущем. Гость о многом расспрашивал хозяина и сам с увлечением рассказывал примечательные эпизоды из дальневосточной жизни, делился планами работы, возбуждая необыкновенную симпатию слушателей своим энтузиазмом, вдохновенным оптимизмом. Он убеждал Малютина не пропускать писательских собраний, но когда они в полной темноте и довольно долго шли к трамвайной остановке, Фадеев уяснил, что его новый знакомый живет хотя и в Ярославле, но за «штатом», откуда выбираться по вечерам не так-то просто. Вскоре он уехал в Москву.
Спустя некоторое время, осенью 1928 года, автор «Разгрома» вновь прибыл в Ярославль с докладом о советской литературе.
В пространном зале фабричного клуба, где обычно демонстрировались кинокартины, собрались сотни текстильщиков. Пришли учителя, учащиеся школы-девятилетки. Отца посадили в президиум.
Александр Александрович был одет в темно-синюю гимнастерку, перетянутую ремнем, красиво облегавшим его стройный стан, и такого же цвета галифе. На ногах не ярко блестели сапоги. У него было загорелое, простое, открытое лицо, лицо рабочего. Содержательная, глубокая и вместе с тем доступная речь писателя увлекла рабочих. Докладчик ответил на десятки вопросов заинтересованных слушателей.
Перед выступлением Фадеев опять побывал в красном домике. Отец уговаривал его заночевать, но он торопился в столицу, где утром ему было назначено деловое свидание с Горьким. Он настойчиво приглашал к себе в Москву и записал в моем альбоме адрес: Тверской бульвар, 25, квартира 2.
В конце декабря от Александра Александровича пришло письмо, в котором он справлялся о здоровье и настроении. Одновременно были получены обещанные писателем его биография на семи листах машинописи и четвертое издание романа «Разгром».
Интересна переписка Фадеева с Малютиным. Вот некоторые места из фадеевских писем:
«…Я с 24 июня и по позавчерашний день был в Сибири, в районе Красноярска («Столбы» и проч.), где происходила съемка кинофильма «Разгром» по теме моего романа, — я работал там как консультант».
«Я очень рад был бы повидать вас и всю вашу семью, но из-за этой продолжительной поездки запустились все мои дела, и я даже не знаю, когда смогу вторично выбраться из Москвы. До 1-го октября я буду жить не на своей квартире, где у меня сейчас «мерзость запустения», а на квартире матери моей жены».
В 1947 году Малютин получил «Молодую гвардию» с автографом. Помню, когда этот роман только что вышел, мы, перехватив его в библиотеке, просидели над ним ночь напролет и плакали над многими страницами.
В 1950 году отец писал Фадееву из Енисейска, восхищаясь его титанической деятельностью на поприще борьбы за мир:
«Если бы капля упала в море, то было бы совершенно незаметно ее появление, так и сие письмо едва ли произведет какое-либо на Вас впечатление среди множества получаемых Вами писем со всех концов света! Но мне все-таки непременно хочется сказать Вам несколько искренних сердечных слов.
Родной мой Александр Александрович, какое величайшее дело делаете Вы с внедрением мира во всем мире!!! Меня просто жуть берет, смотря на такие грандиозные размахи, а из сердца так и рвется чувство глубочайшей благодарности с пожеланием Вам здоровья, бодрости и сил окончательно сломить эту гидру насилия и розни, ненавистную всем трудящимся, и выйти из этой титанической, самой благороднейшей и самой наиважнейшей в мире борьбы полным победителем!!! Преклоняюсь перед Вами и с гордостью за Вас крепко, по-отечески обнимаю!
Если бы Вы знали, с каким трепетом и волнением, с какой сердечной радостью, с каким захватывающим интересом читаем мы в газетах о Ваших выступлениях в главнейших столицах мира, то Вы поняли бы состояние моего духа, моих чувств. И если бы знали, что еще лет 60 тому назад, когда я был деревенским мальчишкой, я и тогда задумывался над вопросом: зачем люди воюют? Как бы сделать так, чтобы не было войны? И представлял себе раненых, страдающих людей. И сколько было выступлений со стороны великих гуманистов, и сколько издавалось книг вроде «Долой оружие!»
