еще несколько месяцев. Наконец Склир сдался василевсу на почетных условиях. Вскоре он умер (4 февраля 991 г.).
Почти одновременно с восстановлением спокойствия в восточных провинциях в Константинополь пришла весть об усмирении бунта в таврических землях. Это не стоило Василию II жизни даже одного из его солдат. Владимир великодушно возвращал империи Корсунь в качестве своего свадебного дара.
Русский шурин василевса, несмотря на оказанную помощь, оказался довольно строптивым союзником. Государственной идеологией Ромейской империи была теократия. Империя мыслилась государственным сосудом и внешней оградой вселенского православия, а василевс — светским главой Церкви, защитником церковных догматов и народного благочестия. «По телесной своей субстанции император подобен всякому человеку, однако по занимаемому положению он, подобно Богу, повелевает всеми людьми, ибо нет на земле никого выше его», — сказано в популярном дидактическом трактате диакона Агапита (VI в.), рисующем василевса «повелителем всех людей». Поэтому народы, принимавшие христианство из рук константинопольского духовенства, автоматически зачислялись ромейской дипломатией в разряд имперских подданных, на которых распространялось церковно-политическое покровительство василевса. Аристократизм и политический авторитет императорской власти были бесспорны. Крещеные «варварские» вожди, даже если они возглавляли вполне самостоятельные государственные образования, и думать не могли о том, чтобы встать на равной ноге с византийскими василевсами в международной табели о рангах. Поневоле они соглашались занять подчиненное положение. Но, естественно, чем более формальным являлся имперский протекторат, тем настойчивее духовные вассалы императора стремились подчеркнуть фактическую независимость своей власти.
Владимир очень скоро вывел Русскую церковь из-под прямого подчинения Константинопольскому патриархату. Еще в меньшей степени он был склонен признавать над собой политическую власть василевса.
Вследствие неуклонного стремления Владимира к церковно-государственной самостоятельности отношение византийского правительства к крещеной Руси в целом продолжало оставаться настороженным. Составленный в 991–995 гг. византийский военный трактат De castrametatione («Об устройстве лагеря») рекомендует василевсу наладить военную разведку на территории Болгарии и еще ряда придунайских и припонтийских стран. Далее автор поясняет, что «не только относительно болгар надлежит иметь таких соглядатаев доместику и пограничным стратигам, но и относительно остальных народов, как то: печенеги, турки [венгры] и росы, чтобы нам ведомы были все их замыслы». Отсюда видно, что русский шурин Василия II не пользовался безусловным доверием в Константинополе.
Однако Василий II хорошо понимал, что в долгосрочной перспективе отдельные уступки и потери в отношениях с киевским князем многократно искупаются стратегической выгодой от союза с ним. Оттолкнув от себя Владимира как непокорного вассала, вступив с ним в затяжной конфликт, василевс только бы усилил международную изоляцию империи, и без того охваченную со всех сторон раскаленной дугой внешних угроз, исходящих от западноевропейских государств, кочевых народов Северного Причерноморья, славянских держав Балканского полуострова и мусульманского мира. Однажды сделав ставку на русскую военную помощь, Василий II остался верен этой политической линии и после подавления восстаний обоих Вард. Дальнейшие политические и военные успехи знаменитого Болгаробойцы были бы невозможны без русского военного корпуса, который недаром постоянно находился в составе ромейской армии в продолжение всей второй половины царствования Василия II. Тот же военный трактат De castrametatione свидетельствует, что русы были частью гвардейской элиты и в походах всегда состояли при особе императора. Сражаясь обыкновенно пешими, они лишь иногда, для быстроты передвижения, садились на коней.
Понятно, что, будучи столь многим обязан русской силе, ромейский василевс в дипломатических сношениях с Владимиром вряд ли настаивал усиленным образом на своей политической юрисдикции, пускай и формальной, над Русской землей.
Василий II пережил Владимира на десять лет и умер в 1025 г.
Царевна Анна
(963–1011/1012)
Сестра василевса Василия II и его брата-соправителя Константина VIII. Первая и единственная христианская супруга князя Владимира
Имя Анна происходит от древнееврейского имени Ханна, в переводе означающего «милость божия», «благодать».
В Библии есть две известных Анны: в Старом Завете — это св. Анна Пророчица, мать пророка Самуила, а в Новом Завете — св. Анна, мать Пресвятой Богородицы. Их память отмечается в церковном календаре под 22 декабря. В честь кого из них получила свое имя царевна Анна, не известно.
Анна родилась 13 марта 963 г., за два дня до смерти своего отца василевса Романа II Лакапина (945–963), и потому носила титул Порфирогениты — порфиро(багряно)родной царевны, в отличие от детей, рожденных до вступления василевса на престол. Описания внешности Анны или ее изображений не сохранилось. Известно лишь, что современники дали ей прозвище Руфа (Рыжая).
Матерью ее была красавица Феофано — дочь константинопольского шинкаря, не брезговавшая в юности заниматься проституцией. После смерти первого мужа она вышла замуж за его преемника — Никифора II Фоку, но затем свергла его с престола ради нового любовника — Иоанна Цимисхия, который возложил на свою голову корону василевсов. Впрочем, скоро он распорядился сослать Феофано в далекий армянский монастырь. Шестилетнюю дочь Анну ей разрешили взять с собой. Сыновья Василий II и Константин VIII, став василевсами, вернули Феофано и Анну в столицу (976). К тому времени их мать была уже совсем больной, придворными делами не интересовалась и вскоре умерла. А вот Анна быстро освоилась в мире роскоши, пышных и длинных ритуалов, тонкой лести и коварных интриг.
Однако все это не отравило ее душу, и она не пошла по стопам матери. Анна любила проводить время не в плетении интриг, а в кругу музыкантов, ученых, философов, художников. Вероятно, она была знакома с сочинением своего деда Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» и знала его возражения против династических браков с варварскими владыками.
Древнерусское сказание о взятии Владимиром Корсуни помнит, что Анна была настроена категорически против того, чтобы выходить за Владимира. «Как в полон иду, — твердила она Василию II, надеясь изменить его волю, — лучше бы мне здесь умереть». Ее не смягчило даже согласие Владимира принять крещение. Василий II с братом чуть ли не силой спровадили ее под венец: «И едва ее принудили».
Политические резоны оказались сильнее, Анне пришлось подчиниться своей судьбе.
Сегодня мы знаем, что у нее был шанс очутиться не в Киеве, а на другом конце Европы — во Франции. В конце 987 — начале 988 гг. король франков Гуго Капет (987–996) решил написать письмо к Василию II. Неграмотный король возложил это поручение на реймсского архиепископа Герберта (который позднее станет римским папой под именем Cильвестр II). В то время основатель династии Капетингов был также не прочь породниться с византийскими василевсами, устроив брак своего сына Робера с «дочерью священной империи», под которой, несомненно, подразумевалась Анна — единственная на тот момент совершеннолетняя невеста, рожденная «в порфире».
Казалось, Гуго выбрал для сватовства самое подходящее время — восстание в восточных провинциях должно было сделать Василия II податливым, дабы не поставить под угрозу
