не очень великих авторов, а остальных книг — без счёта. Особенно Жюль Верн и Майн Рид заразили меня мыслями о путешествиях.
Написал запрос в Свердловский юридический институт, и там дали ответ, что могут принять на первый курс без экзаменов или на второй при условии сдачи четырёх дополнительных экзаменов. Условие было выполнено, и 1 сентября 1968 года группа 21 °CЮИ получила нового студента. Время ускорилось: лекции лучших профессоров, семинары, курсовые работы, сидение в библиотеке, студенческие вечеринки — все прелести студенческой жизни. Появилось осознание того, что настоящее счастье можно испытать, не приобретая замков и дорогих автомобилей, а просто, найдя за пять дней до стипендии рубль, завалившийся за подкладку пиджака через рваный карман.
Срочная служба в Советской Армии
В 1972 году обо мне вспомнил военкомат и как защитника Отечества направил служить срочную службу в поселок Сергеевку Уссурийского района — ближе к Сахалину. Армия дала мне два качества: я бросил курить и понял правильность солдатской мудрости: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется».
Служба скоро наладилась, появилось много свободного времени и новое открытие: если ты идешь по территории один, то каждый встречный офицер считает своим долгом поинтересоваться, из какого ты подразделения и куда идешь. Но стоило взять в руки молоток или пилу, как «шапка-невидимка» прикрывала тебя от неуместных расспросов. Раз с инструментом — значит, послан по делу, находится при деле. Так с молотком в руках, получив полную свободу передвигаться по части, я подружился с ребятами из духового оркестра, а мои школьные навыки дважды их выручали, когда тенор («дед») ленился идти играть на разводе караулов. Никакие знания не пропадают даром! Когда меня первым, благодаря тому же капитану из строевой части, демобилизовали, то до автобусной остановки вместе с «дембелем» шел духовой оркестр, играя «Прощание Славянки». До сих пор благодарен этим ребятам, которые сделали тот день незабываемым! А провожали они, между прочим, старшего сержанта, то есть лычки на погонах стали значимее, и моя карьера продолжала идти в гору.
Чекистские метели
В мае 1974 года ко мне подошел областной прокурор-криминалист, сказал, что к нему обратился начальник следственного отделения УКГБ по Сахалинской области с просьбой порекомендовать следователя для зачисления в его отделение. Он порекомендовал меня, я согласился. В июне того же года две звездочки блестели на погонах вновь испеченного лейтенанта госбезопасности. Двадцать семь лет, а уже лейтенант, как-то грустновато… Проходил службу в УКГБ СССР по Сахалинской области с 1973 по 1983 годы.
Следственный отдел УКГБ, где в 1974 году я проходил службу, был одним из самых загруженных в стране по количеству расследуемых дел. Это объясняется тем, что ежегодно множество японских шхун нарушало Государственную границу СССР и вело браконьерский промысел рыбы и крабов в советских территориальных водах. Какую-то часть из них задерживали пограничные корабли, а затем в дело вступали мы, следователи. На смену метелям острова Сахалин пришли туманы островов Кунашир и Шикотан.
В 1978 году мне довелось участвовать в разработке плана по захвату и изобличению агента японских спецслужб Мацудо Цунэёси. Он был задержан за незаконный промысел в результате спецоперации морских пограничников. Мы выехали на остров Шикотан, провели первоначальные следственные действия и доставили арестованного в следственный изолятор г. Южно-Сахалинска. Началась изнурительная работа с подследственным. Мацудо Цунэёси сразу же признал вину в незаконном промысле и нарушении государственной границы, но причастность к спецслужбам Японии категорически отрицал.
Поскольку в его шхуне в тайнике была обнаружена фото и видеоаппаратура большого разрешающего действия, он пояснил, что заходил в советские воды под предлогом поломки двигателя, имея на борту журналиста с документами матроса, сделавшего репортаж о фильтрационном пункте на о. Шикотан. Том самом, на котором содержались задержанные граждане Японии, нарушившие границу СССР.
Позже Мацудо Цунэёси дал собственноручные письменные показания о своих контактах с сотрудниками спецслужб Японии на острове Хоккайдо. Он назвал ещё 14 владельцев шхун, которые имели связи со спецслужбами.
Пару лет спустя распоясавшиеся провокаторы из числа сотрудников контрразведки Японии задержали на загородном шоссе вблизи г. Токио двух советских дипломатов, которые мирно ковырялись на обочине в каком-то булыжнике. Их обвинили в шпионаже, выслали из страны, подняли антисоветскую шумиху в прессе. В ответ в газете «Известия» появилась статья «О японском рыбаке и шпионской рыбке», в которой ярко описывалось, как японские спецслужбы принуждают рыбаков заниматься шпионажем у берегов Курильских островов. Главным персонажем этой статьи был разоблаченный и осужденный Мацудо Цунэёси. Когда гранки этой статьи легли для согласования на стол начальника Следственного отдела КГБ СССР, он очень удивился, что не знал об этом деле, и добавил, что за такие дела награждают орденами. Мне об этом сообщили, но особо настроение не попортили, поскольку не каждому следователю удавалось за свою службу поймать «шпионскую рыбку».
Краснознаменный Туркестанский военный округ СССР
В 1981 году мой друг Т.В. Дерень был назначен начальником следственного сектора Особого отдела КГБ СССР по Туркестанскому военному округу в городе Ташкенте. В 1983 году он позвонил и сказал, что предложил меня руководству на должность своего заместителя. Я согласился, приказом заместителя Председателя КГБ СССР был назначен на эту должность с указанием прибыть к новому месту службы в течение недели.
Ташкент — прекрасный, просторный и очень зелёный город с запахами плова, самсы и шашлыка, роскошными восточными базарами, приветливыми и доброжелательными жителями. Он как бы создан для неги и наслаждения жизнью. Однако о такой жизни сотрудникам нашего особого отдела, ведущего работу в условиях боевых действий, о которых мало что было известно в стране, даже мечтать не приходилось. Нам с Деренем, двум бывшим сотрудникам УКГБ по Сахалинской области, было поручено организовать работу по расследованию уголовных преступлений, совершённых военнослужащими 40-ой Армии. А их было немало, главным образом контрабанда в особо крупных размерах, в том числе оружия и наркотиков.
Черный тюльпан
В 1986-м меня назначили начальником следственного сектора с количеством подчиненных около тридцати человек, часть которых на постоянной основе находились в особом отделе 40-ой Армии, что вела боевые действия в Афганистане.
К тому времени мне досрочно присвоили звание подполковника и за участие в ряде боевых операций наградили орденом «Красной Звезды».
Всего в часе с небольшим полета в ДРА шла война, и каждый день приходили гробы в «Черном тюльпане» с телами молодых солдат и офицеров. Свет и тень, жизнь и смерть, о которой мало кто знал в этом городе. Можно задаться вопросом, а что давало работу следователям на
