- А где "худые"? - спрашиваю его.
- Их боем связали, да так связали!.. Молодцы наши "ястребки"!
Выполняю второй, а затем третий и четвертый заходы. Зенитки бьют как ошалелые. Не теряя ни секунды, заканчиваю работу.
- Петре! Передай "маленьким", что работу закончили, ныряю и бреющим ухожу к их аэродрому!
- Передаю! Командир, "яки" остаются драться с "мессерами"!
- Понял. Приготовиться к пикированию!
Затяжеляю винты. Устанавливаю средний газ и, не выпуская тормозных решеток, круто бросаю машину вниз. Быстро увеличивается скорость. Земля стремительно летит на меня. С высоты восемьсот метров начинаю плавно выводить самолет из пикирования. Вывод закончен. Высота двести метров. Моя ласточка, попадая в потоки воздуха и резко вздрагивая, несется над степью на скорости семьсот километров в час в направлении Черниговки.
- Прощайте, "мессеры", - иронизирует Зиновьев.
Выждав с полминутки, чтобы "отлетела" лишняя скорость, я снижаюсь на бреющий полет.
А вот впереди по курсу и Черниговка. Прохожу над стоянкой самолетов. Поднимаю вверх машину и качаю с крыла на крыло. Внизу, на аэродроме, машут нам руками. Многие бросают вверх пилотки.
- Люблю бреющий! - кричу я Зиновьеву.
- Америку открыл... А кто его не любит? Вишняков, тот после выполнения задания девяткой дует бреющим. Куры в деревнях в стороны разлетаются.
Мы - гвардейцы!
20 октября 1943 года наш Южный фронт переименован в 4-й Украинский.
23 октября освобожден Мелитополь. В этот же день 270-й бомбардировочной авиационной дивизии, 86-му и 284-му бомбардировочным авиационным полкам присвоено звание гвардейских и дано наименование Таганрогских.
6-я гвардейская Таганрогская дивизия! 134-й и 135-й гвардейские Таганрогские полки!
Мы - гвардейцы, мы - таганрогцы! Отлично! В этом есть маленькая крупинка напряженного труда, внесенного и моим экипажем. Капелька боевой работы, влитая звеном разведчиков, которым я командую.
- Экипаж гвардии лейтенанта Бондаренко для получения боевого задания прибыл! - докладываю теперь я гвардии майору Соколову.
В последней декаде ноября наш полк начал перебазирование на аэродром Астраханка под Мелитополем.
В самолетном парке у нас есть "кукурузник" и "коломбина" - старенький УСБ. На нем браво "пиляет" командир звена Владимир Пименов. "Коломбина" очень уж удобна для перевозки небольших грузов и людей при перебазировании полка. Вот и сегодня несколькими рейсами Пименов доставил с Астраханки экипажи для перегонки оставшихся самолетов.
Одиночно, с интервалами десять минут, взлетают и уходят на Астраханку наши "петляковы". Погода плохая: моросит дождь. К обеду он стал еще сильнее. Ответственный за выпуск самолетов гвардии капитан Забиворот подходит ко мне и спрашивает:
- Бондаренко, полетите, или будем ждать улучшения погоды?
В полетах на малых высотах и бреющем я, хотя и нелегально, натренировался неплохо.
- Товарищ капитан, что мне одному здесь делать? Полечу домой, - отвечаю ему.
- Вылетайте, Бондаренко. Смотрите повнимательнее за землей, пилотируйте аккуратно, - напутствует Забиворот.
- Есть!
Все время до Астраханки иду бреющим, точно выдерживаю курс, пилотирую машину так, чтобы не наскочить на встречающиеся преграды. Зиновьев держит в руках карту и ориентируется по быстро убегающим назад ручейкам, оврагам и небольшим населенным пунктам.
В Астраханке сильный дождь. С первого захода сесть не удалось, произвожу посадку со второго.
Заруливаю самолет на стоянку третьей эскадрильи. По лицам вышедших из кабины стрелка-радиста, техника и механика вижу, что они очень довольны полетом.
- Летели, как на глиссере, - говорят они, делая разминку.
- Значит, понравилось лететь бреющим?
- Очень!
Я тоже люблю такие полеты...
В Астраханке наш полк стоял недолго. Здесь мы часто собирались после ужина, становились в круг и, положив друг другу руки на плечи, пели песни. Руководителем этого своеобразного хора был летчик моего звена Николай Угаров.
Пели разные песни, в том числе и старую шахтерскую "Гудки тревожно загудели". Последнюю неизменно запевал адъютант 3-й эскадрильи Мирошниченко:
...Я был отважным коногоном,
Родная матушка моя.
Ребята дружно подхватывают припев. Высоко в красиво тянет штурман Иван Смородский:
Меня убило в темной шахте,
А ты осталася одна...
- Нужно прекратить это... - сказал однажды, проходя мимо, замполит Кантор Валентику.
- Молодые, пусть подурачатся! - услышал я ответ Валентика.
Все мы были горазды на разные шутки-"покупки". Как-то стрелок-радист Монаев в подтверждение своего несерьезного отношения к ранению и смерти разыграл врача полка Ануфриева.
Монаев после посадки самолета заявил, что он ранен. К самолету сразу же прибыли врач и санитары с носилками. Ребята осторожно положили на них двухметрового Володьку и... понесли в санчасть. По дороге Монаев. конечно, не выдержал и расхохотался. Помню, смеялся до слез и Ануфриев. За розыгрыш он нисколько не обиделся на Монаева.
Однажды после удачного вылета мы, сильно устав и проголодавшись, пошли сразу в столовую.
- Слушайте, о вас в газете пишут! - такими словами встретил меня Угаров.
- Знаю вас... Но я вам не Зленко, - отвечаю я, вспомнив, как адъютанту нашей эскадрильи Виктору Зленко кто-то из ребят при перебазировании из Люксембург-Розовки положил в матрац с бельем булыжник. И летчик целый день таскался с ним.
- Нет, правда. Честное слово. На, командир, почитай, - не отстает Угаров в протягивает газету.
Зиновьев берет из его рук "Сталинский сокол" и в статье Натана Рыбака "Воздушные следопыты" читает:
"...Есть еще один замечательный экипаж разведчиков. Их трое: летчик Бондаренко, штурман Зиновьев и стрелок-радист Баглай..."
- Ну что? - спрашивает Угаров.
- Действительно, неплохо, братцы, сказано!
Но дальше Рыбак загнул такое, что мы все дружно захЬохотали.
"...Не страшны им море зенитного огня и стаи истребителей".
- Вот это герои!.. - зашумели ребята.
- Никола, взял бы ты этого Рыбака с собой на разведку!
- Пусть попробовал бы "мессеров" на удочку!..
Следующий наш боевой аэродром - Розовка, на который мы перелетели 4 декабря. Он расположен восточнее Астраханки. Нам непривычно отступать, но так, в целях лучшей дислокации штурмовых, истребительных и бомардировочных полков, решил командующий армией Хрюкин.
Я летаю на разведку за Днепр и в Крым. Стоит облачная погода. Ясных дней почти не бывает.
10 января 1944 года у меня семьдесят третий вылет на разведку. Со мной летит штурман эскадрильи гвардии старший лейтенант Вячеслав Рипневский. Он воевал под Сталинградом, произвел около семидесяти боевых вылетов, успел насмотреться и хорошего и плохого. С началом боевых действий на Южном фронте он с командиром Звена Прониным летал в одном экипаже. Теперь его назначили штурманом 1-й эскадрильи вместо Александра Селедкина, убывшего в училище для овладения летной профессией.
