В ста метрах за убежищами для паломников, с правой стороны дороги, стоит манговое дерево. Это дерево и двухэтажный дом поблизости, принадлежащий пандиту (хозяину голобрайских паломнических убежищ), достойны того, чтобы их упомянуть, так как они играют важную роль в повести, которую я собираюсь рассказать.
Еще две мили по последнему ровному участку пути, и вы достигнете Рудрапраяга, где мы с вами, мой друг-паломник, должны расстаться, так как ваш путь лежит через Алакнанду и вверх по левому берегу Мандакини до Кедарнатха, в то время как мой — через горы к моему дому в Найни-Тале.
Дорога, предстоящая вам сейчас, протоптана миллионами подобных вам паломников. Она исключительно крутая и невероятно тяжелая; и вы, чьи легкие никогда не вдыхали воздух выше уровня моря, вы, кто никогда не поднимался на что-нибудь более высокое, чем крыша вашего дома, и чьи ноги никогда не ступали на что-то более жесткое и крепкое, чем поддающийся под ступнями песок, будете очень страдать от этой дороги.
Не один раз наступит момент, когда, едва переводя дыхание пред ликом крутых вершин, вы продолжите восхождение, с трудом передвигаясь на своих сочащихся кровью ногах, израненных на тяжком пути по скалам, по острой гальке и замерзшей глине. И тогда возникнет вопрос об ожидаемой награде, которую вы ищете: стоит ли она настоящей цены, оплачиваемой такими муками? Но вы как добрый индуист будете идти, успокаивая себя мыслью, что заслужить ее можно, лишь претерпев мучения, и чем сильнее страдания в этом мире, тем большая награда ожидает вас в будущем.
«Prayag» на языке хинди означает «слияние». В Рудрапраяге встречаются две реки — Мандакини, спускающаяся из Кедарнатха, и Алакнанда, идущая из Бадринатха. Отсюда соединившиеся воды обеих рек носят название, известное всякому индусу как Ганга-Маи, а людям остальной части света как Ганг. Когда зверь, будь то леопард или тигр, становится людоедом, ему для отличия придают имя какого-либо места. Это имя, присвоенное людоеду, не всегда означает, что животное начало свою людоедскую карьеру в данном месте или что все произведенные им убийства ограничиваются данными пределами. Вполне естественно, что леопард, чьи привычки людоеда были обнаружены около маленькой деревушки в 12 милях от Рудрапраяга по Кедарнатхскому пути паломников, стал на всю жизнь известен как «Рудрапраягский леопард-людоед».
Леопард становится людоедом совсем по другим причинам, чем тигр. Наши леопарды — самые красивые и наиболее грациозные из всех животных в джунглях и никому не уступают в храбрости. И хотя мне весьма досадно и даже противно говорить об этом, но они питаются падалью, когда ранены или загнаны в тупик. Эта привычка доходит до того, что под влиянием голода они готовы пожирать любую дохлятину, которую находят в джунглях, совсем так, как это делают львы в африканских зарослях.
Народ Гарвала — индуисты. Своих умерших они сжигают. Кремация неизменно производится на отмелях ручьев и рек, с тем чтобы пепел мог быть смыт в Ганг и в конечном счете попал в море. Большинство деревень расположено высоко в горах, а потоки и реки находятся на расстоянии многих миль, на дне долины. Поэтому похороны влекут за собой значительное напряжение сил членов небольшой деревенской общины. Мало того, что одни должны отнести умершего, другим приходится трудиться на сборке и подноске топлива для кремации. В нормальной обстановке эти похоронные церемонии проводятся весьма тщательно, но когда эпидемия свирепствует в горных поселениях и жители умирают в большом количестве, а оставшиеся в живых не могут выполнить ритуал, обряд похорон значительно упрощается. В этом случае в рот покойнику кладут горящий уголек, затем тело выносят к обрыву и сбрасывают вниз в долину.
Леопард, попавший в такой район, где отсутствует его естественная пища, находит эти трупы и очень скоро привыкает к вкусу человеческого мяса. Когда эпидемия снижается и восстанавливаются нормальные условия жизни, он встречается с новым положением — пища, к которой всегда был легкий доступ, исчезла, и тогда он начинает убивать людей. Во время эпидемии, которая разразилась в 1918 году и стоила Индии свыше миллиона жизней, гарвальцы очень сильно пострадали. И вот, когда эпидемия пошла на убыль, на сцене появился Рудрапраягский людоед.
Первый человек, чью смерть приписывают этому леопарду, погиб 9 июня 1918 года в деревне Баинджи, а последнее убийство произошло в деревне Бхаинсваре 14 апреля 1926 года. Между этими двумя датами количество убитых людей, по официальному отчету, равняется ста двадцати пяти.
Я не знаю, насколько эта цифра — сто двадцать пять — соответствует данным, которые приходили от служивших в то время в Гарвале правительственных чиновников и резидентов, но мне хорошо известно, что она неправильна, так как несколько убийств, происшедших во время моего пребывания в этих местах, не попали в донесения.
Приняв на веру сведения о меньшем количестве убийств, за которые ответственен людоед, я этим самым преуменьшил бы все то, что претерпел народ Гарвала в течение долгих восьми лет. Равным образом я не желаю в какой-либо мере умалить репутацию животного, которого гарвальцы считали самым знаменитым леопардом-людоедом всех времен.
Какое бы ни было количество его человеческих жертв, жители Гарвала могли поспорить, что этот людоед был животным, о котором в печати появлялось сведений больше, чем о другом когда-нибудь жившем леопарде. Насколько мне известно, о нем упоминали в прессе Соединенного Королевства, Америки, Канады, Южной Африки, Кении, Малайи, Гонконга, Австралии, Новой Зеландии и в большинстве ежедневных и еженедельных изданий Индии.
Вдобавок к этой газетной известности («паблисити») россказни о людоеде разносились во все части Индии шестьюдесятью тысячами паломников, ежегодно посещающих святыни Кедарнатха и Бадринатха.
Процедура отчетности, установленная правительством во всех случаях смерти человека, приписанных людоеду, заключалась в том, что родственники или друзья покойного немедленно после обнаружения происшествия подавали донесение деревенскому патвари.[5] Получив это сообщение, патвари отправлялся на место, и если тело жертвы не было найдено до его прихода, он организовывал поисковую группу и с ее помощью пытался найти труп. Если труп обнаруживали до прихода патвари или же его находила поисковая группа, патвари производил дознание на месте. Когда он убеждался в том, что убийство совершено леопардом, а не человеком, родственникам покойного давалось разрешение забрать останки для кремации или погребения в зависимости от кастовой принадлежности и религии жертвы. Происшествие должным образом регистрировалось в журнале, в графе активности людоеда в данном районе, и целый доклад о случившемся представлялся на рассмотрение комиссара — административного главы области, который в свою очередь вел официальный список, где указывал имена всех пострадавших. Однако если тело или часть его не были найдены, что и случалось порой, так как людоед имел досадное обыкновение утаскивать своих жертв на большое расстояние, то ввиду необходимости дальнейшего расследования решение по делу откладывалось и убийство официально не приписывалось людоеду. Опять-таки, если жертва была только покалечена и человек умер от ран, людоед, нанесший эти повреждения, не рассматривался как виновник смерти.
