Ознакомительная версия.
Образ жизни родители вели довольно скромный, господствовала в доме атмосфера высокой духовности. Детская писательница А. Л. Толстая, как и ее муж А. А. Востром, были страстными поклонниками русской классики, «шестидесятниками» по своим убеждениям. Долгие зимние вечера в усадьбе коротали за чтением вслух Тургенева, Гоголя, Л. Толстого…
Классика формировала нравственный мир молодого А. Толстого, так же, как и стихия русского фольклора — пословиц, поговорок, сказок, естественно и повседневно входившая в его сознание не из хрестоматий и сборников, а из уст обитателей той же Сосновки — непосредственных носителей художественного опыта народа. Позднее А. Толстой признавался, что вряд ли смог бы написать такой роман, как «Петр I», если бы не воспитывался именно в обстановке близости к основам народного бытия.
Первая проба пера будущего писателя совпадает с периодом резкого обострения социальных противоречий в России. Сейчас нас не может не удивить, так сказать, разнонаправленность литературных попыток Толстого. Начинает он, тогда студент Петербургского технологического института, со стихов, проникнутых сочувствием к борьбе против деспотизма и социальной несправедливости. Но очень скоро на смену им приходят совершенно отрешенные от каких-либо общественных проблем стихи, написанные под явным влиянием канонов символизма (они составили первую книгу А. Толстого «Лирика» (1907). А с ними соседствуют пронизанные эротикой прозаические наброски из цикла с многозначительным названием «Власть города», оставшиеся неопубликованными. Одновременно Толстой пытается работать над стихотворениями в фольклорном духе, в которых противоречиво сочетались подлинность народно-поэтического мироощущения и стилизация в духе того широкого увлечения фольклором, которое было характерно для России начала века… Случалось, произведения, написанные в совершенно различной стилевой манере и противоположные по общественной тональности, сосуществовали на соседних страницах одной и той же тетради. Стихи соседствуют с прозой, проза — с драматургическими набросками…
А. Толстой — весь в исканиях. И могло показаться поначалу, что все эти попытки предпринимаются им едва ли не на равных основаниях… Свидетельствуют же они в первую очередь о громадных трудностях становления таланта в пору реакции, последовавшей за поражением первой русской революции. Трудности действительно были немалые, но здоровая, демократическая основа в творчестве Толстого постепенно берет верх. Это находит свое отражение в тех произведениях, в которых начинающий литератор пытается программно сформулировать свое credo: статья с обязывающим названием «О нации и о литературе» (1907), фольклорная миниатюра «Картина» (1909), содержащая первую попытку критики формалистического, антинародного искусства.
Вот так, в хаотической пестроте литературного быта 900-х годов А. Толстой пытался нащупать подлинную творческую почву под ногами. Пройдя через эту систему проб и ошибок и отбросив все то, что было неорганично его таланту, писатель, по его словам, заметался в поисках своей темы.
В юности Толстой слышал от своей родни немало прелюбопытных историй из жизни поместного дворянства. После того, как писатель освободился от различных внешних влияний, взору его открылась подлинная художественная значительность материала семейных хроник рода Тургеневых. Порой казалось, не нужно было ничего придумывать — надо было только найти слова, чтоб запечатлеть виденное и слышанное когда-то. Отдельные сцены и портреты, например наружность дяди и тетки писателя Леонтия Борисовича и Ольги Леонтьевны Тургеневых, запечатлены в героях цикла «Мишука Налымов (Заволжье)» Петре Леонтьевиче и Ольге Леонтьевне поистине с фотографической точностью. Этот пример нимало не снижает, впрочем, обобщающего характера созданных Толстым образов. Так родился знаменитый цикл заволжских повестей и рассказов. Кроме упомянутого «Заволжья», в него вошли «Петушок. Неделя в Туреневе», «Мечтатель (Аггей Коровин)», «Архип», «Актриса», «Сватовство».
Все эти, а также тематически и хронологически примыкающие к циклу произведения объединяет острая характерность персонажей. Перед взором читателя проходят чередой праздные мечтатели, получающие травмы от первого серьезного соприкосновения с жизнью (Аггей Коровин, Завалишин, Никита Репьев), неприспособленные к жизни помещики, все практические шаги которых в области хозяйствования фатально обречены на провал (Петр Репьев), воинствующие самодуры и насильники типа Налымова, которые ни о чем не мечтают и ни к чему не стремятся, — они воплощают агрессивно потребительское отношение к жизни. В одном ряду с Налымовым стоят Тараканов («Ночь в степи»), Павала («Сватовство»), Волков («Хромой барин»).
Носителями нравственного идеала выступают женщины, образы которых восходят к тургеневской традиции: Вера Ходанская («Мишука Налымов»), Катя Волкова («Хромой барин»), Сонечка Смолькова («Чудаки»), Аннушка («Родные места»). Самая примечательная их особенность — способность любить, любить сильно и беззаветно, отдаваясь святому чувству самоотверженно, до конца. В определенной мере они предвосхищают те замечательные образы русских женщин, которым предстояло пройти трудный путь хождения по мукам.
Заволжские повести и рассказы отличала завидная плотность повествовательного рисунка, меткость взгляда, выражавшаяся, в частности, в высокой культуре художественной детали, непринужденность интонации, юмор и ирония при изображении монстров помещичьего Заволжья.
Все это обеспечило успех книги, который далеко превзошел ожидания ее автора. О нем заговорили всерьез, предрекая ему блестящее будущее. Наибольшую прозорливость обнаружил М. Горький, обративший внимание на рассказы А. Толстого еще до их выхода отдельной книгой. Отметив жестокую правдивость изображения в них психического и экономического разложения дворянства, М. Горький назвал даже А. Толстого «новой силой» русской литературы.
М. Горький, проживавший в Италии, не только упорно обращает во многих письмах внимание своих корреспондентов на «третьего» Толстого. Мимо его взора не прошла одна странная особенность дебюта молодого писателя: свои реалистические произведения он опубликовал в журнале «Аполлон» и альманахах издательства «Шиповник», то есть в изданиях, весьма далеких от позиций реализма, а порою и враждебных ему.
М. Горький приложил немало усилий, чтобы укрепить молодого писателя на позициях реализма. Именно его влиянием объясняется появление первой развернутой и глубоко сочувственной статьи об А. Толстом, написанной А. Амфитеатровым и называвшейся по-горьковски — «Новая сила».[3] Лагерь реакции в лице присяжных критиков суворинского «Нового времени», напротив, обрушил на молодого писателя потоки брани. На протяжении минимально короткого промежутка времени эта газета трижды выступила со статьями о произведениях молодого автора (21, 27 мая и 3 июня 1911 года). И если Горький подчеркивал именно правдивость нарисованных А. Толстым картин, то критик «Нового времени» в форме, не требующей комментариев, заявлял: «…волосы встали бы дыбом, если бы в том, что он пишет, оказалась хотя нота жизненной правды (…) Остается одно признать — перед нами профессиональное клеветничество, потрафляющее инстинктам рынка и толпы…»[4]
Ознакомительная версия.
