Эррера пала твоей жертвой. Не важно. Барону Кюффнеру нет до нее дела. Ты же скоро станешь для него всем.
«Портрет барона Рауля Кюффнера». 1929
«Портрет доктора Букара». 1929
«Портрет мадам Букар». 1931
* * *
У тебя появляются и другие богатые и важные покупатели. Например, доктор Букар, крупный коллекционер, именно он изобрел противодиарейное средство «Лактеол». Он желает, чтобы ты написала портрет его семьи, жены и дочери. Он щедро платит и заранее покупает еще не созданную серию картин следующего года. Ты, не раздумывая, заламываешь цену, и он соглашается. Ты никогда не говорила, сколько именно заработала, но твоя дочь напишет в книге, что именно эта сумма определила твою дальнейшую карьеру.
Портрет доктора, который ты пишешь в 1928 году, оправдал все его ожидания. Кажется, он сошел с киноэкрана, на нем белый халат с поднятым воротом, из-за чего портрет похож на модную картинку, галстук с жемчужной булавкой, в правой руке – склянка из лаборатории, в левой – микроскоп. Ты делаешь его одновременно соблазнителем и известным ученым в расцвете мировой славы.
Для юной дочери доктора Букара, Арлетт, ты выбираешь расслабленную позу на диване, фоном служит выполненный в удивительной кубистической версии вид на порт Канн и на отцовскую яхту «Лактеол». У девушки прямой непроницаемый взгляд, но оголенные колени. Странное сочетание невинности и обольстительности. Надо сказать, что Арлетт Букар превратится в очаровательную женщину, и позже ты напишешь еще один ее портрет.
«Арлетт Букар и аронник». 1931
«Портрет Арлетт Букар». 1928
Роскошное платье госпожи Букар, меховая накидка, красный лак на ногтях и блеск драгоценностей придают ей вид кинодивы в свете прожекторов. Интересно то, как ты дерзко облегающим атласом подчеркнула ее грудь, это контрастирует с меланхоличной красотой ее патрицианского лица.
* * *
Улица Мешен, дом 7.
Тихая улица в четырнадцатом округе Парижа, рядом с госпиталем Кошен и бульваром Араго.
Ты переезжаешь сюда в 1929 году, оставив правый берег Сены. Наконец-то ты живешь в районе, который тебе всегда нравился.
У тебя большие планы. Ты можешь себе это позволить. Интерьеры, о которых ты всегда мечтала, создадут сестра Адриенна и знаменитый архитектор Робер Малле-Стивенс. Кстати, это единственное жилое здание в Париже, построенное Робером Малле-Стивенсом.
Стопятидесятиметровая квартира в два этажа – для тебя одной.
Настоящая жемчужина архитектуры. Окна выходят на спокойный сад женского монастыря Клюни. Твой сон ничего не потревожит.
Мастерская-гостиная, огромная, с прозрачной крышей, размером шестьдесят квадратных метров, с потолком на высоте шести метров. Ты можешь здесь и работать, и принимать гостей.
Сестра создает чистые линии, насыщает пространство хромом и стеклом, расставляет мебель на каркасе из металлических трубок, все в чистейшем духе ар-деко. На диванных подушках вышиты твои инициалы.
Ты наконец нашла место, которое тебя достойно. Место идеальное, здесь все поймут, каких высот ты достигла. На какую вершину поднялась. В прессе сразу же появляются статьи о твоем новом доме. Ты именно на это и рассчитывала.
Гостиная-мастерская Тамары де Лемпицка по адресу: улица Мешен, дом 7, Париж. Фото Терезы Бонни. 1931
Ты позируешь для фотографий у подножия монументальной лестницы в вечернем платье и бриллиантах, в руках – палитра. Тебя даже снимают на пленку в мастерской, как будто ты актриса, для небольшого репортажа «Прекрасная современная мастерская». Голос за кадром томно комментирует: «Можно одновременно быть великой художницей и красивой женщиной».
На фотографиях-видениях ты запечатлена за работой у мольберта и у трюмо, в воздушном вечернем платье. Перед тобой расставлены флаконы духов. Ты смотришь на себя в зеркало. Да, ты красива. И ты хочешь, чтобы об этом узнал весь мир. Ты уверенно проводишь щеткой по волосам, как будто в этом жесте нет ничего интимного, как будто так и должно быть. Потом спускаешься по великолепной лестнице, с безупречной осанкой, с сигаретой, в небрежно наброшенном на плечи палантине. Марлен Дитрих не справилась бы лучше. Потом угодливый официант, одетый в черное, подает тебе ужин, а ты очень фотогенично куришь, картинно задумавшись.
Неужели ты не понимаешь, что эти продуманные постановки, хотя и достойные, тебя компрометируют, маркируют тебя снобом, а отнюдь не тем, кем ты более всего хочешь быть, – художником?
Ты так торопишься стать успешной, что забываешь о предупреждениях друзей с Монпарнаса. Разве они не шептали тебе на ухо, что о твоих нарядах уже говорят чаще, чем о картинах?
Больше. Тебе нужно еще больше. И еще. И ничто тебя не остановит.
В сентябре 1929 года ты принимаешь приглашение молодого американского миллиардера, бизнесмена Руфуса Буша. Он хочет, чтобы ты сделала портрет в натуральную величину его очаровательной жены, и предлагает оплатить не только работу, но и путешествие первым классом на идущем в Нью-Йорк теплоходе. Ты согласна при условии, что он заплатит в четыре раза больше. Он отвечает «да».
Ты на три недели оправляешься на Манхэттен. Кизетта остается в доме на улице Мешен под присмотром Мальвины (что бы ты делала без матери и сестры!).
В письмах ты рассказываешь о двух «роллс-ройсах», которые ожидают тебя в порту, о роскошной гостинице «Савой», где ты остановилась. Ты впервые видишь нью-йоркские небоскребы – те, что давно присутствуют в твоих картинах и которые так тебя вдохновляют.
Ты предполагала, что сразу приступишь к работе, но чета Буш предлагает тебе важную миссию – надо помочь выбрать для портрета одежду, в которой будет позировать супруга Буша. Парад ателье и бутиков. Ждешь. Не теряешь терпения. Ты понимаешь, что в Америке все не так, как дома.
После долгих сомнений (тебя это начинает нервировать – ты предпочла бы стоять за мольбертом!) выбран красный костюм. Его сшили за один день! Ты не можешь прийти в себя. Вот так Америка! Какая оперативность!
Ты пишешь портрет молодой женщины и одновременно потягиваешь шампанское, потому что все в Нью-Йорке так делают. К вам постоянно заходят ее подруги. Тебя обнимают, тебе рады. Парижская собранность осталась в прошлом! Здесь развлекаются и работают одновременно. И тебе это даже нравится.
Портрет госпожи Буш
