А остальные мои товарищи по школе – Мик, Эл, Вэтти, Хьюго и Сэм – считали, что это моя вновь обретенная христианская вера есть только бесполезная трата времени, когда речь идет о девочках!
Кстати, о девушках. Если это представляет для вас интерес, то признаюсь: только благодаря вере я не тронул ту девушку, что ездила со мной на остров Уайт, а лишь целовался с ней. (Хотя, честно говоря, мне стоило больших усилий устоять против искушения!)
И хотя все мои друзья сочли меня ненормальным, я принял тайное решение сохранить свою невинность для будущей жены.
Но это уже совершенно другая история…
Вот таким был для меня Итон, и сейчас я вспоминаю о нем с огромной благодарностью за прекрасное образование, которое он мне дал; испытываю глубокую признательность папе, который много и напряженно работал, чтобы иметь возможность отправить меня в этот колледж.
Я так и не поблагодарил его – но надеюсь, он знает, как я ему благодарен за все, что он для меня сделал.
Итон преподал мне несколько важных уроков: научил дорожить дружбой с близкими по духу людьми и помог осознать, как прекрасно чувствовать рядом плечо друга. Там я понял, что наша жизнь будет такой, какой мы ее сделаем. А с пониманием этого приходит и сознание своей ответственности за собственную жизнь.
Никто не в силах построить твою жизнь. Каждый из нас должен пройти свой собственный путь, не бояться жизни, а строить ее самостоятельно.
Пребывание в Итоне развило во мне одну черту характера, которая представляется мне типично английской: склонность потакать своим слабостям, ничем себя особо не утруждать, проводить дни в веселых проказах и дурачествах, но, когда нужно, проявлять несгибаемую волю и стойкость.
Думаю, эта черта восходит к благородному образу Алого Первоцвета, совершавшего свои героические деяния втайне от всех. (Кстати, думаю, не случайно в САС так много старших офицеров являются выпускниками Итона. Как иначе объяснить тот факт, что положение человека в этой системе определяется исключительно его способностями? Никакие школьные связи не помогут вам попасть туда. Это можно заслужить только упорной и тяжелой работой. С другой стороны, и сама САС привлекает людей определенного склада. Там предпочитают иметь дело с натурами независимыми, умеющими мыслить самостоятельно и неординарно, даже если они не обладают явными способностями к нужному делу – их можно выявить и развить в процессе обучения. Точно так же ценят эти качества и в Итоне.)
Для большинства англичан характерны усердие в труде, азарт в игре, сдержанность в поведении, самозабвенная увлеченность своими интересами, умение критически взглянуть на себя со стороны и с юмором оценить свои слабые стороны, а в случае необходимости стоять насмерть.
Я обнаружил, что мне нравятся эти свойства в других, и подсознательно воспитывал их в себе.
Однако нужно сказать, что в одном отношении во время учебы в Итоне я оставался самим собой: как бы мне ни будет интересно и весело, в душе я всегда с нетерпением ожидал каникул, когда можно было приехать на остров Уайт к родителям и любимой сестре.
Сердцем я всегда стремился домой.
По мере взросления раздвигались границы моего мира.
Мама помогла мне купить подержанный красный мопед в секонд-хенде[6] (на самом деле, казалось, что он прошел через восемь рук), который был моделью для взрослых, но с маленькими колесами.
С тех пор я разъезжал на нем по нашей маленькой деревне, навещая друзей, и в город на занятия в спортивном зале. (Я нашел серьезный клуб тяжелоатлетов и посещал его при любой возможности.) Вечером я ездил на мопеде на берег, таскался с ним по грязным проселочным дорогам.
Я наслаждался свободой, которую мне давало это скромное средство передвижения.
Мама всегда была щедра по отношению ко мне и Ларе, и благодаря этому у меня развилось здоровое отношение к деньгам. Мою маму, независимую, веселую, чудаковатую, невозможно было обвинить в скупости: она готова была все отдать людям. Иногда это вызывало досаду – вдруг ей приходило в голову отдать какие-либо наши вещи посторонним, потому что они «больше в них нуждаются». Но чаще всего она изливала свою щедрость на нас, и это создавало приятную атмосферу в доме.
Словом, ее щедрость как бы гарантировала, что, повзрослев, мы не станем скупыми и жадными до денег.
Она учила меня: прежде чем что-то получить, ты должен что-то отдать, а деньги подобны реке – если ты станешь их копить и прятать, то, как вода в запруде делается стоячей и затхлой, так и жизнь твоя станет отравленной и прогнившей. Если же предоставить реке свободно струиться по руслу, ты научишься легко расставаться с вещами и деньгами, тогда и река будет полноводной, и вознаграждение за твою доброту будет щедрым.
Мне нравилась цитата, которую она однажды привела мне: «Когда у тебя скудеют запасы, сразу посмотри, нет ли чего, чтобы отдать ближнему». Это вселенский закон: чтобы получить добро, сначала ты сам должен сделать кому-то добро. (И конечно, это относится к любви и к дружбе.)
Еще мама всегда очень терпимо относилась к моим необычным увлечениям. Когда я через один журнал нашел школу ниндзюцу, я решил тренироваться там. Беда в том, что школа размещалась в весьма запущенном здании городского совета, которое находилось на другом конце острова. Это было еще до появления у меня мопеда, и бедная мама каждую неделю возила меня в школу и… дожидалась окончания тренировок. Кажется, я ей даже спасибо не говорил.
Так что благодарю тебя, мама, сейчас… за те времена и за многое-многое другое.
Кстати, иногда оказывается очень полезным – владение приемами ниндзюцу.
Зимой на острове Уайт жизнь затихала, оставались только местные жители: с бурного моря постоянно задували сильные ветры.
Меня это устраивало тем, что я мог в одиночестве лазать по горам, ходить на тренировки и вообще проводить целые дни на открытом воздухе, без чего я уже и жить не мог.
А летом на острове начиналось настоящее столпотворение: на каникулы и в отпуск люди приезжали сюда со всей Англии целыми семьями и селились в коттеджах. Сразу оказывалось множество ребят моего возраста, с кем можно было дурачиться, ходить в море и бродить по горам. Тогда остров мне нравился еще больше.
С наступлением темноты мы тайком от взрослых выбирались из дому и бежали на берег, где устраивали барбекю, жгли костры и пили незаконно приобретенные напитки. (В пятнадцать лет чаще всего это была большая бутыль сидра, позаимствованная у кого-нибудь из родителей в надежде, что они не заметят исчезновения.)
Разведя огромный костер, мы усаживались вокруг на песке, по очереди отпивали из бутылки, швыряли в море камешки и болтали о том о сем. Это было здорово.
