Ознакомительная версия.
Именно Брежнев был главным инициатором созыва Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое работало с 1973 г., и в результате в Хельсинки в августе 1975 г. руководителями 33 европейских государств, США и Канады был подписан так называемый «Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе». Он включил договоренности, которые должны были выполняться в полном объеме как единое целое, по безопасности в Европе; сотрудничеству в области экономики, науки и техники и охраны окружающей среды; сотрудничеству в гуманитарных и других областях.
Этот документ как раз являл собой пример компромисса – если для Советского Союза самым важным было признание послевоенных границ, то для Запада – так называемая третья корзина, в которой шла речь о гуманитарных вопросах, в частности о защите прав и свобод человека. При этом предполагалось, хотя в документе этого, разумеется, не было, что в защите нуждаются права человека только в социалистическом лагере…
Вообще говоря, Брежнев, как, впрочем, и руководители крупнейших стран Запада, должны были за подписание этого акта получить Нобелевскую премию мира. Но в 1975 г. эта премия была присуждена академику Сахарову. Брежневу пришлось удовольствоваться Ленинской премией мира, полученной двумя годами ранее.
В июне 1979 г. завершились трудные переговоры по ОСВ-2, которые шли с 1972 г. Договор был подписан в Вене Л. И. Брежневым и президентом США Дж. Картером. Однако не прошло и полугода, как эпоха разрядки завершилась. В декабре советские войска вошли в Афганистан.
На Западе ввод советских войск в Афганистан многие, в том числе и среди политической элиты, расценили как очередной шаг в реализации глобального советского плана завоевания мира. На самом деле внимательное изучение предыстории рокового решения показывает, что СССР – как когда-то США во Вьетнаме – постепенно, не желая и даже не всегда осознавая это, втягивался во внутриафганский конфликт.
Перед вводом войск в Афганистан был по обычаю послан запрос в академические институты, как-то связанные с изучением Ближнего Востока, о возможных последствиях этой акции. Все институты дали отрицательный прогноз – вводить войска в Афганистан было нельзя. Единственным исключением явился документ, который представил Институт США и Канады – тогда его возглавлял будущий «отец русской демократии» академик Арбатов. В заключении его института предсказывалось, что США никак не отреагируют на эту акцию, ограничившись словесным протестом (как в 1968 году). Прогноз оправдался лишь в некоторой степени – США, конечно, не объявили войну СССР и не разорвали дипломатические отношения, но включили режим санкций (самой громкой стал бойкот Московской Олимпиады 1980 года), а также оказывали негласную, но серьезную поддержку афганской оппозиции.
Впрочем, и до получения запроса мыслящая (и информированная) часть российской интеллигенции неплохо представляла себе последствия подобного шага. В ноябре 1979 года в журнале «Наука и жизнь», который до этого практически никогда не публиковал стихи, появился новый перевод баллады Киплинга времен англо-афганских войн, принадлежавший Е. Долматовскому, с многозначительной строчкой: «Если жить еще хотите, никогда, ни за что не ходите через брод на реке Кабул…» Кстати, одним из руководителей журнала тогда все еще оставалась дочь Н. С. Хрущёва Рада Никитична Аджубей.
Агитационный плакат с Л. И. Брежневым.
Но ни Киплинг, ни академические институты не смогли предотвратить этого, очевидно ошибочного, шага. Иногда пишут, что именно Афганистан погубил великую державу – СССР. Это, конечно, преувеличение, тут действовал огромный комплекс объективных и субъективных причин, но и Афганистан, несомненно, сыграл свою роль.
Своеобразная ирония истории заключалась в том, что Брежнев, который всерьез рассчитывал войти в историю как «Леонид Миротворец» (по крайней мере в 70-е годы это прозвище фиксировалось в анекдотах наряду с «Иосифом Грозным» и «Никитой Кукурузником»), начал свое правление, если говорить о внешней политике, с интервенции в Чехословакию и закончил Афганистаном (правда, тут было еще своеобразное послесловие, связанное с ситуацией в Польше, о чем позже). И при этом в отличие от того же Хрущёва он отнюдь не страдал внешнеполитическим авантюризмом и совершал ошибки под давлением обстоятельств. Другое дело, что у него не хватало ни дальновидности, ни характера, чтобы этим обстоятельствам противостоять…
Л. И. Брежнев и Э. Хоннекер. Эта сцена в виде граффити воспроизведена на оставшемся фрагменте Берлинской стены.
Как показали рассекреченные материалы Политбюро, вторжение в Афганистан было предпринято по согласованному предложению трех наиболее авторитетных в военных и международных вопросах коллег Брежнева – Андропова, Громыко, Устинова. Брежнев, к тому времени уже тяжелобольной, согласился с их предложениями, и Политбюро поручило этой тройке дальнейший контроль за ситуацией в Афганистане. А ситуация эта почти сразу же вышла из-под контроля… Теперь известно, что «за речкой» (так иносказательно советские военнослужащие именовали Афганистан, граница с которым проходила по реке Пяндж) погибло примерно 14,5 тысячи советских солдат и офицеров. Многие вернулись инвалидами – как от боевых ранений, так и от свирепствовавшего в Афганистане гепатита. Всего через Афган прошло более полумиллиона советских военнослужащих, и с тех пор термин «афганец» вошел в советскую и российскую повседневность, политическую и даже уголовную хронику.
Война в Афганистане шла своим чередом, а тем временем внимание советского руководства привлек новый кризис. С 1970-х годов в Польше начались массовые выступления против существовавшего политического режима. Влияние движения «Солидарность» стремительно распространялось среди населения страны. С лета 1980 г. начались интенсивные контакты советского и польского политического руководства.
«Кремлевские старцы» были явно недовольны тем, как развивались события в Польше, раздражены отсутствием решительных действий польского руководства против оппозиции. На заседании Политбюро ЦК КПСС 29 октября 1980 г. Брежнев даже заговорил о возможности введения военного положения. Его тут же поддержал Устинов, добавивший, что Северная группа войск находится в полной боевой готовности.
Было ясно, что Польше в этой ситуации требовалось оказывать серьезную экономическую помощь. Однако ресурсы самого СССР сокращались, и масштабы возможной помощи представлялись весьма ограниченными.
Ознакомительная версия.
