Новое столетие, но престол остается тем же. В 1850 году третий сын королевы Виктории наречен Артуром. Позднее он стал герцогом Каннаута и передал свое имя сыну и внуку. Одно из имен принца Альберта, позднее короля Георга VI, — Артур — дано ему при крещении. Оно же входит в полное имя его внука, принца Чарльза, данное при крещении в 1948 году. Влияние Теннисона простирается очень далеко.
Но что же самое популярное на рынке? Выбор имени иногда диктует мода, иногда семейные традиции. Трудно сказать, было ли это политикой или влиянием литературы и кто, король или Мэлори, повлиял на Хемфри Невилла из Школы Айклифф в Веардейле, но в 1470–1480 годах он назвал своего сына Артуром, а тот в свою очередь своего сына Ланселотом. Вероятно, преданность Гластонбери и его традициям заставила Джона Брука (ум. в 1522), старшего служителя аббатства, назвать своего второго сына Артуром. Другие сомерсетские джентри (нетитулованное мелкопоместное дворянство) вроде Уильяма, Лорда Стортона (ум. в 1548) или Кристофера Хадли (ум. в 1540) называли своих детей именем героя-короля. Сентальбины из Альфокстона пошли дальше. В течение нескольких поколений, начиная с конца XVIII века, их любимым было имя Ланселот. Традиция основана Джоном Сентальбином, который назвал четверых своих сыновей Ланселот, Тристрам, Артур и Георг. В XVI веке имя Артур появляется в семье Мэлетов из Западного Квантоксхеда, Блэйксов из Плэйнсфилда, Блутсов из Киттисфорда (все в Сомерсете), у Чемпернаунов из Дартингтона в Девоне; но, что любопытно, не среди фамилий джентри из Корнуэла, хотя Тревельяны из Сентвипа, а позднее Неттлкомбы в Сомерсете носили на своих гербах изображение коня, поднимающегося из моря, в знак того, что их предок в одиночку вместе с конем переплыл расстояние от горы Сент-Мишель до берега, чтобы выиграть пари, заключенное с рыцарями из замка Артура.
Семейные связи, а возможно даже что и местная политика, с XVI века поддерживали и способствовали распространению имени среди ирландских землевладельцев, но источник более не мог быть английским. Им оказался внебрачный сын Генриха IV — Артур Уэйт. Принятый во дворце своего отца, Артур вскоре женился на Елизавете, баронессе Лизл, а затем на Хонор, наследнице Гренвилля, вдове Джона Бассета.
И Гренвилли, и Бассеты — это коренные семейства Девона. Артур, последний Плантагенет, был возведен в звание виконта Лизл, служил своему королю в Калаисе, но попал под подозрение в измене. Как говорят, он умер в 1542 году от радости, узнав, что его выпускают из Тауэра.
Старшая дочь Лизла, Франсез, была замужем за одним из дальних родственников, Джоном Бассетом, и их сын Артур Бассет (1541–1586) стал родоначальником Бассетов из Амберлея и Чичестеров из Халла, оба семейства из Девона. И, вполне вероятно, именно он был причиной того, что Джон Чичестер из Халла в 1563 году назвал своего второго сына Артуром. Этот Артур, первый барон Белфаст, стал первым из ирландских Чичестеров, виконтов Чичестер, эрлов и маркизов Донегалла. Артуру Чичестеру, первому барону Белфаста наследовал его племянник, тоже Артур, сын его брата, полковника Джона Чичестера из Данганнона в округе Тайрон. Марк Тревор (ум. в 1670 году) в 1662 году принял титул виконта Данганнона, правителя Ольстера и Маршала Ирландской Армии. Предположительно, он был соседом Чичестеров, возможно, они дружили, и его собственная семья из Бринкиальта в Северном Уэльсе в своей родословной также насчитывала нескольких Артуров.
Брошь-застежка Темных Веков из Дииас Повис, южный Уэльс
Брошь-застежка IV века из Кэрвента, южный Уэльс
Таким образом, имя Артура было передано младшему сыну Тревора, а затем через женитьбу дочери Тревора на одном из членов семьи Хиллов традиция перешла и к ним. В 1766 году Артур Хилл-Тревор был возведен в титул виконта Данганнона. В 1771 году его наследовал его сын Артур, а дочь Анна в 1759 году вышла замуж за Гаррета Уэлси, барона Морнингтон. Его пятый, впрочем третий из выживших, сын, родившийся в 1769 году, почти неизбежно был наречен Артуром. Он умер в 1852 году, более известный как герцог Веллингтон, спаситель отечества от темноты с другой стороны моря, владелец титула и поместья, которое находилось, разумеется, в Стране Лета.
ПРОШЛОГО И ГРЯДУЩЕГО КОРОЛЬ
Образ спящего короля, который лежит, но готов спасти свой народ в годину великой опасности, воплощает в себе идею стабильности в ненадежном мире. Артур не только вождь, отдыхающий до тех пор, пока страна не станет нуждаться в нем; уверенность, создаваемая им в Северной Европе, проявлялась в призывах к его скрытому присутствию в столь отдаленных местах, как Северная Норвегия и кельтских поселениях во Франции. Героизму, спящему или нет, нельзя позволить умирать, в этом дух нации.
Более тысячи лет Артур ободряет и вдохновляет. Каждое поколение в поисках героя, каждая нация в поисках наследия, которым можно гордиться, и несколько монархов, нуждавшихся в знаменитых предках, сделали из него то, что он есть, короновали, помещали его на герб, устраивали в его честь турниры. Романы привлекали к нему магию и воспевали грешную плоть, поэты доносили до нас свои мечты, а художники — видения. Поиски Святого Грааля и подвиги рыцарской доблести, превосходившие все мыслимые рубежи, теперь размыты и смешаны современной реальностью. Для слишком многих людей Артур из легенды превратился в миф.
Причины размытости и смещений тоже обычны — историю подтасовывали. И Джеффри Монмутский, и каноны Уэльса, и монахи Гластонбери вовсе не обязаны были смотреть на мир так же, как и вилланы, поэтому мы не можем быть уверенными, насколько точно они записывали древние рассказы, не дошедшие до нас. Мы не уверены, но можем подозревать, что их мотивы, как минимум, были направлены на принесение какой-то пользы либо себе, либо братии. Впрочем, с точки зрения археологии, Темные Века для XX века могли быть не столь темными для XII. И буквы на столбах крестов, и буквы, приведшие в замешательство Уильяма из Малмсбери, для некоторых из его современников были вполне понятными.
Разумеется, решающее слово остается за археологией. Сложное и организованное общество, существование которого убедительно доказывается повторным укреплением замков на вершинах холмов юго-западной Англии, должно было возглавляться, чтобы быть точным, не королем, носящим атрибуты власти своего времени, а таким властителем, чей успех в сознании его народа был бы вскоре освящен. Где он был зачат и где лежит — об этом пусть задумываются последующие поколения, каждое по своим причинам, сущность же Артура в том, что он жил и сражался, чтобы защищать свой народ.
