В кормовом отсеке сверкающий стальной стержень величиной с руку человека скользнул в цилиндр, чтобы повернуть баллер. Два подвешенных на нем руля, с верхней и нижней сторон конической кормы лодки, быстро отклонились к левому борту. Под рулями и несколько впереди них медленно завращались два винта диаметром два с половиной метра. Все чаще и чаще лопасти винтов ударяют по темно-зеленой воде. На краях лопастей образуются небольшие кавитационные газовые пузырьки, которые тут же исчезают благодаря огромному давлению воды. Над винтами, несколько дальше к носу, медленно переваливаются вверх или вниз кормовые горизонтальные рули, поднимающие или опускающие корму лодки, когда она начинает двигаться благодаря вращающимся винтам. По пустынной верхней палубе лодки прокатываются потоки воды, которые смыли бы человека, если он мог бы находиться там. На покинутом мостике специально устроенный желоб направляет усиливающийся поток воды в планктоновый пробоотборник с очень мелкой сеткой, в которой задерживаются все мельчайшие морские живые организмы. При помощи батареи, часового механизма и барабана для взятия пробы через каждый час подставляется новая сетка.
В носовой части расположены носовые горизонтальные рули, они помогают своим кормовым братьям направлять лодку вверх или вниз, чтобы удерживаться на заданной глубине. Поскольку температура забортной воды бы на на 1,5 градуса ниже точки замерзания пресной воды, носовая переборка в торпедном отсеке покрылась мелкими бусинками замерзшей влаги, осевшей на холодный металл из атмосферы лодки.
Если бы в океане около нас оказался подводный пловец, «Сидрэгон» показался бы ему сравнительно бесшумным. Но для чувствительного слухового аппарата некоторых рыб и морских млекопитающихся, способных воспринимать отраженные высокочастотные звуковые сигналы, огромная серая масса нашего корабля, должно быть, представляется какой-то кошмарной какофонией.
Из ограждения рубки исходит пучок пронзительных звуковых сигналов эхоайсбергомера. Расположенный в носу обтекатель гидролокатора посылает во всех направлениях звуковые пучки монотонного мычания. Из находящегося в носовой части корабля вибратора эхоледомера то и дело отправляются высокие звуковые сигналы в направлении льда на поверхности. Этот прибор «вежливее» своих собратьев: каждый следующий сигнал он посылает только после того, как получает отражение предыдущего. Находящаяся поблизости рыба заметит, что эти пронзительные звуки исходят поочередно от нескольких вибраторов, размещенных на верхней палубе вдоль всего корабля. Вниз, в направлении дна, и отражаясь от него, к кораблю идут сравнительно глухие звуковые сигналы эхолота. От эхоледомера переменной частоты, расположенного позади ограждения рубки и предназначенного для измерения толщины льда над лодкой, исходят то очень высокие, то очень низкие звуковые сигналы. В дополнение к этому оглушенный подводный наблюдатель увидит в носовой части верхней палубы безразлично смотрящий на него объектив вращающейся телекамеры.
Идущий подводный корабль каждую минуту всасывает в себя несколько сот кубометров холодной морской воды, необходимой для конденсации пара, охлаждения системы кондиционирования воздуха, смазочного масла и огромных генераторов. Соленая вода поступает также в опреснители, где она освобождается от соли и становится пригодной для питья и приготовления пищи. Из нескольких отливных забортных отверстий под машинным отсеком в море постоянно выбрасывается теплая соленая вода.
В наших ярко освещенных сухих отсеках и помещениях внутри прочного корпуса мы совсем не чувствуем окружающей нас холодной водной среды. На такой большой глубине мы судим об этой среде по вычерчиваемым самописцами линиям на вращающихся рулонах графленой бумаги, по белым отметкам на экранах приборов, по чириканью эхосигналов и по неясным белым пятнам на темном экране телевизора. В известном смысле мы слепы и глухи. Мы так же мало знаем о происходящем за пределами корпуса лодки, как мало знают рыбы о том, что делается в отсеках нашего корабля. Но айсберг мы все-таки могли «видеть», поэтому я приказал приближаться к нему.
Мы сразу же убедились в том, что наличие пакового льда над нами никак не отражалось на способности приборов обнаруживать айсберги. Спутать эту огромную массу льда с чем-нибудь другим было невозможно. Подходы к нему сначала на десятиузловой, а затем на пятнадцатиузловой скорости на дистанцию тысяча метров прошли вполне успешно. Мы приготовились теперь пройти под айсбергом.
Размеры и осадка этого айсберга были весьма внушительны. Меня охватили сомнения: сможет ли наш эхоайсбергомер зафиксировать все выступающие в стороны и свисающие вниз причудливые формы подводной части айсберга? Даже если этот прибор обнаружит айсберг и покажет очертания ближайшей к нам его стороны, разве с другой стороны подводной части айсберга не может быть более глубокого выступа, который попадет в поле зрения нашего прибора слишком поздно? Не происходит ли под айсбергом дополнительное перемещение воды в результате таяния его подводной части и не исказит ли это явление показываемых прибором истинных направлений? Я постарался выбросить эти сомнения из головы, но на всякий случай предупредил Мэлоуна, что при чрезвычайных обстоятельствах нам, возможно, придется увеличить глубину погружения настолько, что мы перейдем ту границу, которая теоретически считается предельной.
Достигнув предельной для мирного времени глубины погружения, я направил «Сидрэгон» прямо на айсберг, и мы стали приближаться к нему семиузловым ходом. Мэлоун удерживал лодку точно на заданной глубине. Расстояние до айсберга сокращалось. Насколько можно было судить по показаниям приборов, осадка этого айсберга намного превышала осадку того, под которым мы проходили раньше. В центральном посту воцарилась напряженная тишина. Равномерное шуршание, чириканье и щелканье поисковой электронной аппаратуры нарушалось только спокойными докладами находящихся около них наблюдателей.
Мы подходили все ближе и ближе, до тех пор пока гидролокатор и эхоайсбергомер не показали исчезновения контакта. Пройти мимо этого громадного чудовища было невозможно. Я приготовил себя ко всему самому худшему.
Внезапно перо эхоледомера стало круто опускаться вниз, вычерчивая почти вертикальный выступ на подводной части айсберга.
— Переключи масштаб, перо почти подошло к границе! — воскликнул Томсон, но Шере уже с тревогой повернул переключатель и поставил прибор на другой масштаб.
Через тридцать секунд, когда перо быстро пересекло границу осадки айсберга, предсказанной эхоайсбергомером, и продолжало опускаться вниз, я буквально остолбенел от удивления и ужаса. Столкновение казалось неотвратимым. Я уж было раскрыл пересохший рот, чтобы дать команду нырять на еще большую глубину и объявить об угрозе столкновения, но, прежде чем я успел что-либо произнести, черта, показывающая нижнюю кромку льда, вдруг начала выравниваться, а затем медленно поползла вверх. Ужасная минута миновала; мы все-таки прошли под айсбергом!
