прений профессора приняли резолюцию. В ней говорилось о том, что выборная администрация университета в данной ситуации не может выполнять возложенные на нее обязанности.
Кассо не стал ждать, когда ректор подаст прошение об отставке. 2 февраля из газет стало известно об увольнении Мануйлова, его помощника Мензбира и проректора Минакова не только с их выборных постов, но и вообще из университета.
Возмущение действиями министра приняло неожиданные для Кассо формы. Открытый произвол, уничтожение и без того жалких остатков университетской автономии вызвало массовый протест.
— Наше человеческое достоинство и гражданское чувство попираются самым грубым образом, — горячо говорил Тимирязев. — Мы не можем, не имеем морального права смолчать.
Он и многие его коллеги демонстративно подали в отставку. Чаплыгин встретился с Вернадским. Настроенный твердо, Владимир Иванович сказал:
— Раздумывать нечего — лучшие силы университета покидают его стены. Мы будем среди них, хотя, признаюсь, Сергей Алексеевич, уходить неимоверно тяжело.
Чаплыгин полностью разделял его мнение и тоже подал в отставку. Декан физико-математического факультета написал на прошении Чаплыгина об отставке: «Увольнение профессора С. А. Чаплыгина грозит серьезным расстройством как постановке и ходу учебного дела, так и ученой деятельности университета». Тем не менее отставка была принята.
В течение десяти дней ушло около ста тридцати профессоров, приват-доцентов и преподавателей, более трети всех работников университета! Таков был ответ на действия Кассо. «Московский университет сделал усилие, чтобы устоять от напора мутной волны повального раболепия», — писал Тимирязев.
В правительстве торжествовали по поводу «освежения науки». Пуришкевич в Государственной думе приветствовал Кассо за твердость проводимой им политики. Иной выглядела реакция передовой части общества. В сатирическом журнале «Будильник» Дмитрий Моор опубликовал злую карикатуру «Сеятели». За решеткой ограды маленький, черный, как жук, с коротко остриженной головой министр Кассо идет за плугом, погоняя палкой быков. По другую сторону ограды несколько толстозадых городовых что-то вынюхивают, высматривают. Под карикатурой подпись: «Кассо — «Университетскую ниву я вспахал основательно, теперь детки, ваша очередь: сейте благонадежное, тихое, вечное, сейте, спасибо вам скажет сердечное — русский народ».
Расставшись с университетом, Чаплыгин продолжал отдавать все силы женскому образованию. Влияние его росло с каждым годом. В самом начале 1917 года в Москве состоялись выборы городского головы. Была выдвинута кандидатура директора курсов, снискавшего уважение и авторитет без преувеличения выдающимся организаторским талантом. Кандидатура «не прошла» — власти не могли забыть Чаплыгину его ухода из университета в знак протеста против произвола Кассо.
Талант Чаплыгина-организатора, равно как и его научные достижения, вскоре понадобились революции, народу, ее совершившему.
У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, чтобы создать действительно могучую и обильную Русь.
В. И. Ленин
Чаплыгин живет с семьей на углу Плющихи и Девичьего поля. Дом окнами смотрит в сад. Летом стены обвивает плющ, а в саду благоухают розы. Нынче же зимой в доме замерзает вода. Комнат много, а топят одну. Сергей Алексеевич в валенках, то и дело прикладывает руки к железной печурке, почему-то называемой «буржуйкой». Много новых слов принесла с собой революция...
1918 год Москва встретила холодом и голодом. Новорожденная Советская Республика только приступила к переустройству хозяйства. В тот тяжелейший момент многие надежды она связывала с участием в созидательной работе научной интеллигенции. А в самой среде ученых все клокотало, шел естественный и неизбежный процесс размежевания. Одни ринулись на защиту старого строя, другие пошли служить народу, третьи в панике метались между двумя группами; четвертые пытались пережить трудные времена, заняв позицию сторонних наблюдателей.
Чаплыгин, как уже отмечалось, безоговорочно встал на сторону революции. Ему неоднократно приходилось слышать разговоры вроде того, что высшая интеллигенция, элита общества принимает в штыки власть рабочих и крестьян, средняя интеллигенция — нейтральна, а низшая — лояльна к новой власти. На деле все обстояло сложнее, запутаннее.
Крупный эпидемиолог Заболотный, едва возникла холера, предложил Петроградскому Совету план борьбы с нею и возглавил чрезвычайную комиссию по ликвидации эпидемии. Ученый с мировым именем Бехтерев предложил свои услуги с целью организации курсов фельдшеров для Красной Армии. Шагнувший в восьмой десяток жизни Жуковский шел пешком на лекции через всю заснеженную Москву. Знаменитый юрист Кони, больной и голодный, на костылях добирался в рабочие клубы Петрограда, неся знания в массы. А ведь все они причислялись к той самой элите...
В первые месяцы 1918‑го Наркомпрос по указанию В. И. Ленина устанавливает контакты с Академией наук, предлагая принять участие в организации изучения естественных богатств страны. Общее собрание академии принимает решение: «Академия наук полагает, что значительная часть задач ставится самой жизнью, и... всегда готова по требованию жизни и государства приняться за посильную научную и теоретическую разработку отдельных задач, выдвигаемых нуждами государственного строительства, являясь при этом организующим и привлекающим ученые силы страны центром».
Владимир Ильич Ленин пишет «Набросок плана научно-технических работ». Это и впрямь краткий набросок, но какое богатство идей, какая широта и глубина постановки проблем государственного масштаба!
Наука должна питаться жизненно важными запросами, помогать в исследовании природных запасов сырья — газа, угля, нефти, водных ресурсов, без чего республика не сможет существовать.
При Высшем Совете Народного Хозяйства создан совет экспертов, реорганизованный затем в НТО — научно-технический отдел. Задачей его становится централизация научной и технической работы в народном хозяйстве. Во главе НТО — коммунист, инженер Н. П. Горбунов.
Декретом СНК от 1 октября 1918 года ликвидируется сложная иерархическая лестница ученых степеней и званий. Профессорско-преподавательский состав подлежит новому избранию на должности по гласному и публичному конкурсу. Этим попыталась воспользоваться враждебно настроенная к новому строю профессура для борьбы с теми, кто его поддерживал. В Московский университет забаллотирован ученый-большевик Штернберг, а Тимирязев избран профессором лишь незначительным большинством голосов.
Борьба идет и на идеологическом фронте. Московский союз научных деятелей, впоследствии распущенный, выступает с заявлением, в котором решительно возражает против идейного вмешательства партии и государства процесс преподавания. Происходит это уже в 1920 году, когда начинается массовое поступление в вузы и вводятся рабфаки.
А тем временем передовые ученые активно берутся за дело. Один за другим создаются институты по изучению платины, физико-химического анализа, Оптический, Керамический, Рентгенологический и радиологический, Гидрологический. Крупный химик, бывший народоволец А. Н. Бах организует Центральную химическую лабораторию при ВСНХ, И. М. Губкин и его помощники разрабатывают сланцевую проблему. Академия наук во главе с
