Погибших полагалось хоронить с почестями: строили отделение или взвод, залпы салюта провожали воинов в последний путь, перед этим отпевал их священник. Офицеров иногда увозили хоронить на родину.
Убыль нижних чинов возмещалась быстро. Был случай, когда за какую-то провинность пригнали из Воронежской губернии целую роту солдат. Говорили потом, что отказались они стрелять в крестьян, которые сожгли помещичью усадьбу, а стражников встретили вилами да косами.
Роту эту пригнали без оружия, построили перед батальоном Кубанского полка, сечь не стали, но командир батальона сказал, что искупить вину они смогут своей кровью.
Солдатам раздали ружья, порох, пули и послали брать аул, что стоял на высотах у реки Пшишь, а повел их поручик того же Кубанского егерского…
Аул взяли. Погибли почти все, многие в рукопашной схватке. Но большинство солдат полегли еще на крутом склоне. Раненного поручика принесли на носилках в батальон. Горцы не отступили – мужчины остались в ауле навсегда, женщины и малые дети ушли из этого места.
Даже простые солдаты, или, как называли их, «нижние чины», понимали, что горная война не задалась, а обещания генералов, которые те давали царю снова и снова, не исполнялись.
Кровушка между тем текла рекою… Вот и сложилась тогда солдатская песня:
Князь Воронцов наш похвалялся, Хотел штурмом горы взять!
Мы штурмом горы проходили, Разнесли врагам поклон!
Из-за гор, ворот индейских, Шамиль с войском выходил, Востро шашки навострил;
Навостримши Шамиль шашки, Воронцова в гости ждал…
Война продолжалась. К началу пятидесятых годов в Тенгинском полку нижних чинов, награжденных Знаком отличия Военного ордена, насчитывалось уже 140 человек, имеющих Знаки Святой Анны за двадцатилетнюю беспорочную службу – 21 человек, и еще 14 солдат полка к этой награде представили.
Среди навагинцев нижних чинов, отмеченных Знаком отличия Военного ордена, было более ста, а представленных к Знаку ордена Святой Анны – более ста двадцати, кроме того, награду эту уже имели 15 солдат. Еще больше нижних чинов получили шевроны за шесть и двенадцать лет беспорочной службы. Документы говорят, что в этих кавказских полках воевали опытные, знающих службу, храбрые солдаты и офицеры.
Боевые действия все интенсивней перемещались непосредственно в Чечню. У крепости Грозной и в районе Гехи горцы использовали не только ружья, но и пушки. Кстати, последние были вполне приспособлены к местным условиям, имели относительно небольшой вес и не уступали русским пушкам по дальности стрельбы.
Теперь в Русской армии формировались специальные, как они назывались, «чеченские» отряды. Например, один из них состоял из 1-го и 3-го батальонов Навагинского полка и представлял собой серьезную боевую единицу. В нем числилось: штаб офицеров 4, обер-офицеров 31, унтер-офицеров 129, музыкантов 40, рядовых 1459 и даже 59 человек нестроевых.
Штаб 1-й бригады 19-й дивизии, куда входили Тенгинский и Навагинский полки, находился уже во Владикавказе. Батальоны Тенгинского полка тоже изменили дислокацию и размещались: 1-й – в станице Михайловской, 2-й, 3-й и 5-й – в крепости Владикавказ, 4-й – в станице Ардонской.
Батальоны Навагинского полка располагались в станицах: 1-й – Алхан Юртовская, 2-й – Троицкая, 3-й – Слепцовская, 4-й – Ассиновская, 5-й батальон базировался в крепости Владикавказ.
Роты обоих полков рассредоточились в станицах: Аллагор ская, Назрановская, Самашки, Александровская, Котляревская, Ассиновская, а также в укреплениях Закан Юрт, Ачхой, Бумут и некоторых других.
Теперь что касается командующего состава. Командиром 19-й пехотной дивизии в 1852 году стал генерал лейтенант Козловский, начальниками бригад были назначены генерал майоры; в случае их отсутствия или болезни, обязанности возлагались на командиров полков, в частности, одно время Тенгинский полк находился под началом полковника Оночина.
Батальонами командовали подполковники и даже полковники. В состав батальонов входили мушкетерские, егерские, гренадерские роты.
Посмотрим, какие записи сделаны в «Исторических сведениях об участии в походах и действиях Тенгинского полка за 1851 г.», документе, подписанном самим командиром полка и ранее нами уже упоминавшемся.
4-й батальон и еще две роты направлялись в Большую Чечню «для ведения зимних боевых действий», при этом в районе Шали части полка встретили упорное сопротивление горцев, которые умело использовали артиллерию. В том бою тенгинцы потеряли убитыми и ранеными несколько офицеров и солдат.
В результате «на соединение Чеченского отряда» – а скорее, на помощь ему – из Грозной выступил 1-й батальон полка.
Дело было в феврале. Отряд перешел реку Аргун и, пройдя более тридцати пяти верст, разбил бивак юго-западнее Чечен-Аула. Когда стемнело, разожгли костры; часть солдат легли ногами к костру, под головы пристроили ранцы, другие разместились по кругу, человек по десять-пятнадцать: голова на колени соседу. Так, согревая один другого, провели ночь. Караулы во главе с офицерами стояли настороже, пока не рассвело.
Поутру батальон выступил и, пройдя несколько верст, с ходу ввязался в бой. Атаку повел полковник Камферт, музыканты во главе с барабанщиками шли в первой шеренге. Увы, чеченская пуля почти сразу настигла полковника, среди музыкантов несколько человек погибли, были среди них и раненые.
Затем и 4-й батальон направился в Грозную «для содержания гарнизона».
Весной, в апреле, создается «летучий отряд» из рот 1-го батальона, и под командою генерал майора князя Эристова он направляется к укреплению Надеждинскому. А уже в мае упорные бои завязались с Магомет Амином. Выше отмечалось, что сражение это закончилось «поражением скопищ».
Бои также шли у Гехи, на реке Валерик, тенгинцы расчищали «подступы в нагорную Чечню». Из доклада командира полка узнаём, что «в жаркой перестрел с неприятелем сильно ранен был командир третьего батальона подполковник Кушелев», рядовых же ранено всего семь.
В то же время, гораздо севернее, на реке Белой, продолжали возводиться укрепления, там тоже велись боевые действия. Войска несли потери на всех участках Кавказкой линии…
Характер и число потерь среди рядовых и офицеров, в том числе и штаб офицеров, говорит, что последние в боях вели себя достойно, в атаку шли с нижними чинами в одних шеренгах, во всяком серьезном деле шпаге предпочитали ружье и штык.
Снизить людские потери стремились, соблюдая в делах максимальную осторожность, нельзя было давать неприятелю лишнюю возможность к нападению. При движении отрядов непредвиденная остановка в пути грозила бедою, поэтому сломанные повозки не ремонтировали, а выставляли на обочину, движение продолжалось; вообще, останавливаться без приказа строго запрещалось.
