Санитары осторожно переносят раненых в каюты и кают–компанию, превращенную в медицинский пункт. Там им оказывается первая помощь. Как–то сразу на корабле появляется терпкий запах крови и йода, перебивающий даже запах горелой взрывчатки. Тела погибших отнесли в одну из кают. У всех тяжело на сердце. Это наши первые большие потери с начала войны.
Вскоре помощник Сотников докладывает, что на борт принято более 300 человек. По машинному телеграфу даю команду запустить дизеля, но ответного сигнала не получаю. Снова перевожу ручку телеграфа в нужное положение, и опять мое распоряжение не доходит до машинных отделений. Решаю, что телеграф вышел из строя, и прибегаю к помощи аварийной звонковой сигнализации. Буквально через несколько секунд улавливаю под ногами дрожь корабельного корпуса. Значит, дизеля запущены. Быстро отходим от крейсера и направляемся в порт.
Как–то вдруг сразу стало зябко. Я потянулся за своей овчинной шубой, которая висела около переговорных труб. Но, увы, к носке она была уже непригодна: ее всю исполосовали осколки. Посеченными осколками оказались и переговорные трубы.
Даю указание механику Самофалову, старшинам Агафонову и Савенкову внимательно следить за звонковыми сигналами о перемене хода, организовать дублирование команд по переговорным трубам, поставив к ним краснофлотцев.
Из–за грохота разрывов снарядов и мин и стрельбы в порту звонки плохо слышны, поэтому допускаем ошибки при швартовке. Но, к счастью, все обходится благополучно. Начинаем высаживать стрелковые подразделения с приданным им вооружением.
На этот раз нас уже не встречает прицельный пулеметный и автоматный огонь противника: бой идет в центре города и на его противоположной окраине. Вражеская артиллерия и минометы, хотя и продолжают обстрел порта и его акватории, огонь ведут только по площадям. Поэтому мы не несем большого урона. Есть несколько раненых среди десантников.
Высадка проходит еще быстрее и организованнее, чем в первый раз. У нас уже имеется опыт, мы лучше ориентируемся в порту. Как только «Щит» коснулся стенки, с палубы на берег легли сходни, и тут же по ним побежали десантники. Краснофлотцы начали доставлять на берег боеприпасы. При вспышках ракет с мостика вижу мокрые и грязные от пота и гари лица лейтенанта Сотникова, боцмана Евменова. Боцман носится по палубе, руководя движением пехотинцев. То здесь, то там слышится его охрипший голос.
Палуба нашего тральщика не очень–то широка. И сейчас, когда на нем размещены более трехсот человек со станковыми пулеметами, с минометами, множеством ящиков с боеприпасами, трудно избежать заторов и сутолоки. Но нас выручает распорядительность лейтенанта Сотникова и его помощников. В руках у лейтенанта рупор. Он строго следит, чтобы не образовывались пробки. Его команды звучат громко и властно. Услышав их, попавшие в затор десантники быстро разбегаются по верхней палубе и уверенно находят сходни. Выдержка, собранность и спокойствие членов экипажа ободряюще действуют на пехотинцев.
Если бы до войны мне сказали, что нашему БТЩ придется высаживать десант непосредственно на причалы укрепленного противником порта, я бы ушам своим не поверил. Уж очень необычная для нас, «пахарей моря», боевая задача. А вот пришлось выполнять и ее. Заставила суровая военная необходимость. Не было тогда в составе флота специальных десантных кораблей, способных доставлять в назначенные районы не только живую силу, но и танки, самоходки, пушки и другую боевую технику. Такие замечательные корабли появились значительно позже, уже после войны. А пока приходилось использовать в качестве десантных средств и тральщики, и катера, и морские охотники, и обычные транспортные и рыболовные суда, и даже барказы.
Когда на берег сбежал последний боец, мы убрали сходни и вышли из порта. Доношу по радио капитану 1 ранга Басистому о выполнении своих задач, о потерях и состоянии корабля. Хотя мы и понесли урон в людях, но можем продолжать боевые действия. Тем более что у нас еще достаточно топлива и боеприпасов, а технические средства, кроме машинного телеграфа, исправны.
Ответ на свою радиограмму получаю не сразу. Командир высадки Н. Б. Басистый со своим штабом и командир отряда корабельной поддержки капитан 1 ранга В. А. Андреев находятся на крейсере «Красный Кавказ», который швартуется к наружной стенке Широкого мола при сильном шестибалльном отжимном ветре и под постоянным артиллерийским огнем врага. Одновременно с высадкой армейских частей крейсер ведет обстрел огневых точек противника.
Швартовка затягивается. Меня несколько удивило решение при таком ветре ошвартовать крейсер у наружной стенки Широкого мола. Ведь если бы «Красный Кавказ» вошел в Феодосийский порт, он смог бы при прижимном ветре довольно легко подойти правым бортом к молу. Это мог сделать после него и «Красный Крым».
Сейчас, конечно, легко рассуждать. Все кажется проще и яснее. Тогда же мы еще не имели опыта высадки крупных десантов, да еще непосредственно в порт, занятый противником. Но тем более ценен и значителен успех операции.
После удачной высадки боевыми кораблями первого броска десанта вечером в порт вошли транспорты с частью сил первого эшелона, а в следующую ночь суда доставили в Феодосию войска второго эшелона.
В ночь на 29 декабря корабли Черноморского флота высадили также десант южнее Феодосии — в районе Эльчан — Кая. Там совершили беспримерный подвиг гидрографы лейтенанты Владимир Ефимович Моспан и Демьян Герасимович Выжгул. Высадившись с подводной лодки «Щ-203» на резиновую шлюпку, они добрались до обледеневшей скалы, с большим трудом поднялись с аппаратурой на ее вершину и установили там ацетиленовый фонарь. Отважные моряки погибли в жестокой схватке с фашистами, но зажженный ими фонарь хорошо послужил нашим кораблям при проходе их к месту высадки десанта. Впоследствии мы с волнением прочитали напечатанные в нашей флотской газете стихи поэта А. М. Синайского, посвященные героическому подвигу двух лейтенантов–гидрографов.
В первой половине дня 29 декабря «Щит», маневрируя в Феодосийском заливе, отражал налеты отдельных вражеских самолетов. Около 14 часов я получил от Н. Е. Басистого радиограмму: «Следовать в Новороссийск».
Курс уже проложен на карте штурманом Чуйко. Тральщик развивает полный ход.
День выдался пасмурным, серая мгла заволокла берег. «Щит» идет, мерно покачиваясь на волнах. За кормой корабля резвятся дельфины. Временами они легко обгоняют нас, а потом снова отстают.
Впереди показывается силуэт корабля. Сигнальщики докладывают, что это «Незаможник». Идет он малым ходом, и мы его вскоре обгоняем. Помятый форштевень эсминца поднимает высокую струю воды. Она обливает полубак, а иногда достает и до ходового мостика.
