Остались позади, ушли в прошлое первые века христианства, когда епископов выбирал верующий народ, а после их смерти кафедры долго были пустыми, «вдовствующими». Теперь все чаще епископов назначали императорскими указами, они считались помощниками царской власти, от них требовалось подчинение приказам из Константинополя или Рима.
Это была уже ранняя Византия…
Иоанн Златоуст, конечно, даже не подозревал, что еще до прибытия в Константинополь он оказался в центре большой дворцовой интриги.
Александрийский архиепископ Феофил, человек очень умный и при этом амбициозный и властный (за что даже заслужил прозвище «христианский фараон»), хотел видеть на константинопольской кафедре своего ставленника и уже провел с императором Аркадием подготовительную работу.
Но его планам помешал царедворец Евтропий: собрав все жалобы, которые поступили на Феофила, он пригрозил, что привлечет его к суду, если тот будет настаивать на своем. Судя по всему, жалоб собралось немало. Египетский отшельник Исидор Пелусиот называет епископа Феофила «пламенным другом драгоценных камней, усердным поклонником золоту», упрекая в непомерном корыстолюбии.
Можно вспомнить, что именно во время епископства Феофила фанатиками была уничтожена часть Александрийской библиотеки, находившейся в храме Сераписа.
Евтропий, как-то побывав в Антиохии, услышал проповеди Иоанна Златоуста и решил, что такой красноречивый, но при этом далекий от дворцовой политики священник вполне подойдет для столичной кафедры. Епископу Феофилу пришлось уступить.
К тому времени дворцовый евнух Евтропий со сторонниками одержал победу над своим главным врагом – влиятельным аристократом Руфином, которого император Феодосий назначил опекуном сына Аркадия после своей смерти.
Два влиятельных придворных – бывший раб и знатный патриций – устроили настоящую схватку за богатство и власть, соревнуясь друг с другом во взятках, подкупах, торговле должностями.
«Все дела судебные вершили они… Многочисленная толпа людей бегала и узнавала, нет ли у кого поместья плодоносного и богатого, чтобы потом найти способы его отобрать», – пишет об этом их современник (Эвнапий Сардиец. «Продолжение истории Дексипповой»).
В конце концов Евтропию и его дворцовой «партии» удалось низвергнуть и опозорить Руфина, уличенного в подкупе отряда готов. На глазах у императора и народа на дворцовой площади солдаты зарубили Руфина мечом, а в насмешку над его чудовищной алчностью носили по городу отрубленную его руку, как бы прося ею милостыню.
Так что ко времени появления Иоанна Златоуста в Константинополе евнух Евтропий, а также военачальник Гайна были самыми влиятельными придворными императора Аркадия.
Аркадию не было еще и двадцати лет, когда он получил в наследство от скончавшегося императора Феодосия восточные провинции империи. Его младшему брату, Гонорию, достался Запад.
«Жизнь его протекала в каком-то болезненном полусне, соответствовавшем тупости его ума, недоступного никакому серьезному занятию и созданного для подчинения царедворцам, министрам и жене, которые за него и думали, и желали», – такую убийственную характеристику дает императору Аркадию французский историк Амодей Тьерри.
Впрочем, и другие отмечают, что молодого императора волновали только две вещи: если кто-то затрагивал честь его жены и когда грозила опасность разрыва императорского трона с Церковью.
История женитьбы императора Аркадия на Евдоксии весьма романтична.
Его опекун Руфин давно мечтал породниться с императорской фамилией и выдать за него свою дочь. Но когда он отлучился из столицы, евнух Евтропий показал Аркадию портрет красивой девушки на восковой дощечке. Это была дочь франкского военачальника Баутона, когда-то воевавшего с его отцом, императором Феодосием. Портрет так понравился Аркадию, что он пожелал немедленно познакомиться с прекрасной сиротой.
В апреле 395 года состоялась свадьба императора и Евдоксии. Они оба были молоды, не имели ни опыта в управлении государством, ни хороших наставников, и придворные вертели ими, как хотели.
Больше всего так внезапно возвысившаяся Евдоксия боялась не оправдать доверия и «упасть» в глазах супруга – и этим тоже будут пользоваться многочисленные дворцовые интриганы.
26 февраля 398 года в Константинополе в храме Святых Апостолов в присутствии императора Аркадия и императрицы Евдоксии состоялась хиротония Иоанна Златоуста в архиепископа Константинопольского. Рукоположил его александрийский архиепископ Феофил.
Никакой дружбы Иоанн со своим «благодетелем» Евтропием так и не завязал, да и с военачальником Гайной тоже вскоре поссорился, отчитав его в присутствии императора Аркадия, как мальчишку, когда тот сделал было попытку вернуть арианам самый большой храм в Константинополе. Архиепископа вообще мало интересовало то, что происходит во дворце, – он был полностью погружен в церковные дела, найдя их в большом беспорядке.
Столичное духовенство ужаснуло Иоанна своим формальным отношением к богослужениям и пастырским обязанностям, церковная казна была растрачена.
Его предшественник, архиепископ Нектарий, вел роскошный образ жизни, имел обыкновение устраивать для вельмож обеды и приемы, для чего содержал целый штат поваров – духовенство при нем стало чем-то вроде части императорского двора.
По всему Константинополю бродили нищенствующие монахи и какие-то темные личности, выдававшие себя за монахов: некоторые из них забавляли толпу тем, что примешивали к молитвам площадные шутки.
Оказалось, что в домах, принадлежащих Церкви, живет множество девиц и вдов – так называемых «духовных сестер», и ведут они вполне комфортный и почти что светский образ жизни.
Иоанн Златоуст взялся за решительные перемены: лицам, имеющим священный сан, было запрещено посещать пиры и дворцовые приемы, «монахам-странникам» велено разойтись по монастырям и подчиниться общежительному уставу.
Он не поленился лично побеседовать со всеми «духовными сестрами» и рекомендовал вдовам вести себя скромно, в соответствии со вдовьим положением, или же снова выйти замуж, а монахиням-девицам, помышляющим больше «о банях, благовониях и нарядах, чем о посте и молитве», отправиться по домам или в монастыри.
Очень быстро у такого «неудобного» архиепископа в Константинополе появилась целая армия врагов – и среди духовенства, и среди мирян. Иоанна Златоуста обвиняли в излишней строгости, высокомерии, гордости и других возможных и невозможных грехах.
Страдая болезнью желудка, Иоанн предпочитал есть в одиночестве и самую простую пищу – ему и это ставили в вину, упрекая в нелюдимости и негостеприимности. А то и вовсе распускали слухи, будто епископ запирается для того, чтобы за закрытыми дверями предаваться роскошным пиршествам и «циклопическим оргиям».
