– Оставь его, – начштаба посмотрел на комполка. – У меня есть идея получше. Пошли, по дороге расскажу.
– Ндааа… – протянул подполковник, – как фамилия?
– Курсант Ханин, – возвращая руки в положение подчиненного перед старшим по званию, отчеканил я.
– Как?
Я повторил.
– Откуда ты такой взялся? – явно сочувствуя себе, грустно спросил комполка.
– Из Питера! – надеясь, что это поможет ему вспомнить былую молодость в наших краях, распрямил я худые плечи.
– Вот в Питер я тебя сейчас и отправлю нахрен. Исаакиевский собор охранять, – сделав ударение на первой части названия произведения зодчества, выдал подполковник.- Исаакиевский собор с пулеметом у меня охранять будешь. За мной.
Пока мы шли по территории офицерского городка, между складами и зданиями дивизии, я пытался вспомнить наличие воинской части около
Исаакиевского собора. Генштаб Ленинградского военного округа находился на Дворцовой площади, на улице, где я жил, был полк внутренних войск, а чтобы около Исаакиевского собора, да еще и имеющее артиллерийское предназначение, я никак не мог вспомнить. Но перспектива служить дома, в Питере был радостная. Хотя какой-то подвох в словах комполка и проскальзывал, но я надеялся, что его слова будут словами офицера. Еще я не мог понять, почему он фамилию переспросил, да так прозрачно про Исаакий с явно одесским акцентом высказался? Разные вопросы носились в моей стриженой голове, но ответа на них я не находил.
Я не слышал разговора офицеров, которые шли на два шага впереди, но о чем была речь, понял сразу, как только мы вошли в штаб полка.
– Солдат, – мягко обратился ко мне майор, – ты все документы сдал в строевую?
– Так точно, еще утром.
– Тогда иди со мной.
– Давай, давай, майор, что б духу его в полку не было. В Афган его, заразу. – И подполковник, отвернувшись, пошел вверх по лестнице
Младший сержант, вскочивший при виде начштаба полка, приложил руку к голове, водрузив на нее пилотку:
– Товарищ майор…
– Вольно, вольно. Ты его документы уже оформил? – спросил майор, показывая на меня рукой.
– Оформляю, – недогадливо проговорил сержант.
– Не торопись, мы его, может быть, обменяем, – продолжая улыбаться чему-то своему, почти промурлыкал майор. – Иди в батарею, курсант, иди, – сказал он мне, и я, пиная камешек, побрел, не торопясь, в наш корпус.
День прошел как в тумане.
"Куда они меня хотят обменять? Я же во взводе ПТУРСистов, у меня и допуск уже подписан. А на кого, на того писаря? Зачем им это нужно?" – такие вопросы вертелись у меня в голове. Вопросами я задавался уже много времени, не находя на них ответов. Можно было пустить все на самотек, да и не мог я ничего изменить ни своими мыслями, ни мечтаниями. Я попал в армию не по своему желанию. Меня никто не спрашивал. В течение нескольких часов я потерял свободу и обязан был подчиняться жесткой, не требующей умения думать системе.
Выпадающие из системы, или погибали, или бежали, или система пыталась от них избавиться, посылая в отдаленные места. Но моя голова, приученная с рождения думать, не могла остановиться. Мне не хватало элементарных знания для минимального анализа ситуации.
Поделиться своими вопросами было не с кем, потому что мало кто был в полном курсе событии кроме майора, но к нему я не мог и приблизиться… Да и кому я мог рассказать, что практически послал комполка? Оценив возможные последствия этой спонтанной реакции, я решил, что рассказывать пока никому не стоит, а утро вечера мудренее.
На следующее утро ничего не изменилось. К завтраку я уже успокоился и сбежал в курилку, чтобы не махать лишний раз метлой на плацу, когда команда построения согнала нас всех на так и не дометенном асфальте перед казармами. Начиналась пятница, и начальство решило организовать очередной ПХД – парково-хозяйственный день, проще говоря, субботник или, вернее, пятничник. Этот день славился тем, что был не учебный. Не надо было бегать с автоматами, в противогазах под нагревающимися от солнца касками. Нашим оружием была метла и лопата. К наведению порядка по всей территории, ограниченной забором для детских игр в войнушку, в советской армии отводится отдельное, повышенное внимание, но мои знания на тот момент были на минимальном уровне очищения метлой окурков и другого, неизвестно откуда появляющегося мусора с плаца или перед входом в казарму. Зампотех – заместитель командира дивизиона по технической части достал листок и начал зачитывать.
– Первый взвод отправляется в помощь начальнику вещевого склада.
Второй взвод – на уборку территории, – раздавал команды замкомандира. – Третий взвод…
Дальше он перешел к индивидуальному списку.
– А я куда, – спросил я у комвзвода.
– А для тебя наряды закончились, – посмотрел на меня взводный, – все, парень. Адью.
– Курсант Ханин, – позвал меня командир батареи, – иди в штаб полка. И чего ты там вытворить успел? Все офицеры части уже тебя знают.
В штаб я пошел не один. Меня сопровождал наш старшина, посматривая на какие-то бумажки в руках. Я нервничал, но ничего не спрашивал.
Из штаба, где старшина обменял одни бумажки на другие, мы направились в корпус казармы, который располагался напротив нашего по другую сторону плаца.
– Дежурный по роте на выход, – прокричал солдат-краснопогонник на первом этаже, как только мы пересекли порог.
– Старшина где? – спросил прапорщик у вышедшего к нему сержанта.
– В каптерке.
– Вот, привел. Держи, – показал на меня старшина, как на никчемную вещь.
– И как он? – задал пространственный вопрос старшина мотострелковой роты.
– А, – скривился прапорщик. – Нахал. Успел кому-то из старших офицеров в штабе нахамить.
– Орел, – прищурился старшина. – Но мы вам не лучше передали.
– Да плевать мне, – честно признался прапорщик. – Того в писари определяют.
– Ааа, – протянул старшина. – Ты мне когда его остальные вещи передашь? – он сел явно на своего конька.
– Через пару-тройку дней. Пусть сам подойдет, – не менее уверенно ответил прапорщик. – Давай, солдат, служи, – посоветовал он мне. -
Здесь пехота – это тебе не артиллерия.
– Проходи, не стесняйся, – подбодрил меня старшина.
Как только прапорщик вышел из расположения, в просвете двери появился усатый капитан-пехотинец.
– Рота, смирно! – проорал дневальный.
– Вольно, старшина за мной, и ты тоже, – быстро и четко бросил капитан, направляясь в старшинскую каптерку.
И тут же в дверь, чуть не сбив его с ног, буквально вкатился Володя.
– Санек, зема, к тебе родоки приехали. На КПП сидят.
И все, кто были рядом, внимательно посмотрели на меня.
