В «Олимпийском» состоялся концерт памяти Владимира Высоцкого. На этот раз он удался. Симфонический оркестр сыграл несколько мелодий песен Высоцкого, не подкачали и артисты, которые перепели его песни. Михаил Евдокимов просто потрясающе исполнил «Баньку», а «Любэ» не менее душевно спели «Падали звезды».
В эти же дни в Мариуполе был открыт памятник Глебу Жеглову (автор Игорь Жигулин). Он стоял в полный рост в своем черном плаще и с револьвером в руке. На открытие памятника из Москвы приехали Никита Высоцкий, Николай Губенко, Александр Филиппенко и Алексей Булдаков. Как сказал Н. Высоцкий: «Очень профессионально и… очень необычно. Настолько, что мне очень хочется прийти к отцу сегодня ночью, когда рядом никого не будет».
Однако в первозданном виде памятник простоял чуть больше месяца. Несмотря на то что сделан он был из прочного материала компаунда, какие-то отморозки умудрились-таки отломать револьвер и унести.
К слову, в эти же дни в СМИ прошла информация, что братья Вайнеры собираются снимать в Америке продолжение фильма – «Место встречи изменить нельзя-2». По их словам, у них сохранились кадры с участием Высоцкого, которые не вошли в первую версию, и с их помощью они снимут пролог будущего фильма – там бандиты расправятся с Жегловым, мстя ему за ликвидацию «Черной кошки». Поквитаться за друга возьмется Володя Шарапов. Причем из-за того, что Конкин сниматься в продолжении отказался, эта роль будет отдана другому актеру. Однако с момента заявления братьев Вайнеров прошло уже несколько месяцев, но больше об этом проекте ни они, ни кто-нибудь другой уже не заикался. Видимо, проект заглох в самом зародыше. Что, в общем-то, и правильно. Не стоит трогать культовый фильм, поскольку продолжение обычно бывает хуже оригинала.
7 сентября 2003 года из жизни ушла мама Высоцкого Нина Максимовна. Она умерла на 92-м году жизни в Центральной клинической больнице, куда ее поместили родные после случившегося у нее накануне инсульта. Рассказывает сиделка Лариса Дмитриевна: «С утра мы, как всегда, померили Нине Максимовне давление. Для нее, давно страдающей гипертонией, показания были хорошие: 160 на 75. А к вечеру Нина Максимовна вдруг стала жаловаться на головокружение. Мы снова померили давление и ахнули: сердечное зашкалило за 260! Испугались, вызвали „Скорую“. А Нине Максимовне становилось все хуже. Началась рвота. Мы очень боялись, что это последствия инфаркта, который она перенесла три года назад. Но врачи „Скорой“ сказали, что это гипертонический криз и нужно только сбить давление. Когда Нину Максимовну забирали в Склиф, она уже не могла говорить, левая половина тела была полностью парализована…»
В Склифе мама Высоцкого пробыла больше двух часов. Врачи делали все, чтобы поддержать в ней жизнь: ставили капельницу, давали дышать кислородом. Поставили диагноз: ишемический инсульт. Когда Нину Максимовну готовили к томографии, в Склиф приехал ее внук Никита Владимирович и попросил подготовить бабушку к перевозке в ЦКБ. Но это не помогло. Нина Максимовна прожила еще несколько часов…
Похороны Нины Максимовны Высоцкой прошли 10 сентября. Гражданская панихида состоялась в Государственном культурном центре-музее В. С. Высоцкого. В своей траурной речи внук покойной Никита Владимирович сказал:
– Мы прощаемся не только с матерью известного поэта и музыканта, но и просто с бабушкой, прабабушкой, которую любили самой обычной любовью и которой всем нам будет не хватать. Прощание мы решили устроить в музее отца, потому что даже то, что он открыт и существует столько лет – огромная заслуга бабушки… Она сохранила архив отца – весь, до листочка. Теперь по решению нашей семьи он тоже будет передан в музей Владимира Высоцкого…
Бабушка была хранительницей нашей семьи. Наверное, были и есть люди, которым хотелось бы что-то неприятное сказать и об отце, и о семье. Теперь, когда не стало бабушки, сделать это будет проще. Бог им судья. Грязь никогда не пристанет к чистым людям. Ни к отцу, ни к его маме…»
Нину Максимовну похоронили на Ваганьковском кладбище рядом с ее сыном. Вот как описывала происходящее в газете «Жизнь» Л. Зелинская: «На Ваганьковском близкие не торопили прощание. К гробу с телом Нины Максимовны Высоцкой шли и шли люди, которые не смогли быть на гражданской панихиде. Жена Никиты Высоцкого Анна тяжело переживает смерть бабушки мужа, которая стала для нее родным и очень близким человеком.
– Мы осиротели, – это все, что могла сказать Аня у гроба Нины Максимовны.
На кладбище с букетом алых гвоздик пришел доктор Рошаль.
Попрощаться с матерью великого поэта и своего друга приехал и Иосиф Кобзон.
Иосиф Давыдович выразил соболезнование родным и оставил на могиле букет белоснежных гвоздик.
– Я был знаком с Ниной Максимовной больше 25 лет, – сказал Иосиф Давыдович. – За это время она стала лично для меня олицетворением матери. Настоящей матери – нежной, любящей, понимающей. К сожалению, общались мы нечасто, о чем жалею. Наверное, были в семье Высоцких моменты, когда могла пригодиться моя помощь. А обратились ко мне только в печальный момент – накануне похорон Нины Максимовны. Через московскую мэрию пришлось улаживать вопрос с местом захоронения. Родные поступили мудро и по-человечески: положили мать рядом с сыном…
Кто знает, может, наступит время, когда Володю Высоцкого возведут в святые, канонизируют его. Не исключаю, что когда-то это может случиться, он этого заслуживает…»
В начале декабря еще одна печальная весть пришла из Франции: овдовела Марина Влади, потеряв своего мужа – знаменитого французского врача Леона Шварценберга. По злой иронии судьбы, 79-летний онколог умер от рака.
В январе 2005 года Марина Влади решилась на благородный поступок – передала всю переписку с Высоцким в Российский государственный архив литературы и искусства. В Париж к Влади немедленно вылетела директор РГАЛИ Татьяна Горяева. Вот как она описывает происходящее: «О решении Влади мы узнали от ее подруги – дочери актера Всеволода Абдулова Юлии. Причем между ними был такой уговор: если „этот человек“, то есть я, вызывает у Юли доверие, тогда пусть приезжает. Признаюсь, не ожидала увидеть такую Марину. Знаменитая, звезда, а лицо ничем не „приправлено“, божественно сложена, осанка юношеская. Поразила меня искренностью, быстрыми переливами настроения. Славянская натура – переменчивая, безоглядная, широкая. Талантлива во всем. Издала несколько книг, к сожалению, на русский не переведены. Живет одна, сыновья отделились и отдалились. Сестры лежат на русском кладбище в Женевьев-де-Буа.
В гостиной на столе стоял кованый сундучок. Едва она прикоснулась к крышке, открыла, как ее просто заколотило. Потом мы перенесли из кабинета еще два, выгребли на тот же стол новые пакеты, в которых все было разложено по годам – его письма, телеграммы. Фотографий – не одна сотня! Очень живые, непосредственные, сама снимала. Они вдвоем, с родными и знакомыми, с ее красавцами мальчишками и – Володя, Володя… Она комментировала: Америка, Мексика, Венеция, Лейпциг, на «Грузии» в свадебном путешествии. Горько улыбнувшись, показала снимок своего подмосковного дачного домика в Пахре: «Только-только выстроили, прожить-то в нем успели несколько дней. А после Володи… бульдозером снесли…»
