Незадолго до премьеры новой программы имя Буйнова вновь оказалось в хронике скандальных происшествий. Правда, на этот раз певца «подставила» его жена Алена, которая угодила в милицию. Так как ряд изданий комментировали этот факт по-разному, будет справедливым послушать комментарий к нему самого Буйнова. Вот его слова: «Аленка немного поскандалила. Можете представить — ее в приличной и совсем не дешевой шубе завели в какую-то пыльную каталажку, кишащую подозрительными немытыми личностями. Конечно, у нее случился шок — она такого никогда в жизни не видела! А угодила она туда после того, как я улетел на гастроли. Ей стало скучно без меня, и она поехала по магазинам, а документы на машину забыла. Так ее за угонщицу приняли. Потом, правда, все образумилось, но у нее было такое нервное потрясение, что, выйдя из отделения, она за полчаса умудрилась спустить в ближайшем же шопе весь месячный бюджет семьи. Ковров каких-то накупила, мебель в квартире всю сменила, икебаны везде наставила. Когда я вернулся через пару дней и в квартиру зашел, чуть дара речи не лишился…»
Тем временем смена имиджа заметно сказалась на репертуаре певца. На место отвязным номерам пришли более мягкие, камерные песни (таким стал один из последних альбомов Буйнова «Острова любви»). Следующим этапом будет, по словам певца, более жесткое звучание с преобладанием гитары. Короче, Буйнов постоянно экспериментирует, хотя большинство его экспериментов теперь не вызывают в публике того интереса, который наблюдался каких-то три-четыре года назад. Одна из последних публикаций о Буйнове в одной из центральных газет так и называлась: «Буйнов уже не удивляет». Однако есть здесь одно «но»: трудно более двадцати лет работать на эстраде и все время быть в фаворе. Такое в принципе мало кому удается. Обычно происходят две вещи: либо артист становится известным и на протяжении долгого времени эксплуатирует свой первоначальный успех, либо он канет в Лету, не оставив о себе даже памяти. В случае с Буйновым, на мой взгляд, произошло первое. Без него отечественная эстрада выглядела бы куда скучнее.
Из интервью А. Буйнова: «С моей супругой Аленой мы живем вместе много лет. И все это время, полушутя-полусерьезно, нам помогает в жизни то, что мы страшно ссоримся, просто дико. Моя жена бьет технику: телефоны, радио, телевизоры… Конечно, это нечасто бывает. Но эти ссоры помогают нам восстановить наши чувства и даже чувственность. Тут кто-то просто обязан взять инициативу на себя. Ну и, конечно, не последнюю роль играют интимные отношения. Все-таки ничто так не сближает мужчину и женщину, как постель…»
Л. Долина родилась 10 сентября 1950 года в Баку, но через два года вместе с родителями переехала в Одессу. Ее отец всю жизнь проработал стекольщиком на стройке, мама была машинисткой.
Л. Долина вспоминает: «Мы жили в сыром подвале. В самом жутком из тех, что мне только довелось видеть. Причем это была не отдельная квартира, а коммуналка, где, кроме нас, жили еще 20 человек. И в одной комнатенке мы теснились вместе с тяжело больной бабушкой — маминой мамой. До сих пор не могу забыть отвратительный запах пиявок, которых ставили ей на ночь, чтобы облегчить страдания. Года три это продолжалось.
В том же подвале я очень тяжело переболела коклюшем и заработала хронический бронхит. Он до сих пор временами о себе напоминает. Мама очень любила бабушку. А когда ее не стало, маме совсем невмоготу было оставаться в этой комнате — слишком многое там с нею связано. Мы использовали первый же попавшийся вариант, чтобы съехать. Но это снова была комната в коммуналке, да такая крохотная (17 метров, она была вытянута в длину, за что мы называли ее троллейбусом), что негде было поставить детскую кроватку. И десять лет проспав на раскладушке, я заработала себе еще и искривление позвоночника. В квартире было три газовые плиты на 25 человек, один кран, один туалет и баня за два квартала от дома. Вот таким невеселеньким было мое детство: семь семей в одной квартире, скудный заработок родителей. Мне привычен ночной стук пишущей машинки — мама брала работу на дом, чтобы хоть немного подзаработать сверхурочно и дотянуть до следующей зарплаты…
Мама у меня женщина властная и всегда являлась безусловной главой семьи. А папа был добрейшим человеком. И когда мне в детстве бывало плохо, я приходила к нему, а не к маме. А маму я побаивалась. Однажды порвала «парадные» мамины капроновые чулки. Семья у нас была среднего достатка, и такую роскошь, как капроновые чулки, мама могла позволить себе раз в несколько месяцев. В ужасе представляя себе, что будет, когда она узнает об испорченных чулках, я убежала скрываться к соседке. В таких случаях мама меня хорошенько отшлепывала и грозилась отдать в интернат. Свято в это веря, я стояла на коленях и умоляла ее этого не делать!..
Я еврейка по национальности и никогда этого не скрывала. В школе меня иногда дразнили жидовкой. Бывало, я даже дралась из-за этого. Потом вычитала в словаре, что «жидовка» — по-польски еврейка, и перестала обижаться.
К сожалению, я не знаю идиша, так как в семье не принято было говорить на нем. Однако, когда родители не хотели, чтобы я слышала их секреты, они переходили на идиш…
Маме очень хотелось, чтобы все наши ужасы остались в прошлом, чтобы я получила хорошее образование (у них ведь его не было). Поэтому она и отвела меня в музыкальную школу, в класс виолончели. Но этого вполне хватило, чтобы не прикасаться больше к виолончели всю оставшуюся жизнь. Так что специальное музыкальное образование я так и не получила. Но петь любила всегда. Да, в общем-то, песня как раз и помогала мне переносить все невзгоды…»
Свою первую любовь Долина пережила в 13 лет. Она тогда активно пела в художественной самодеятельности и однажды с концертами выступала в мореходном училище. Там тоже был свой ансамбль, одним из гитаристов которого был морячок-болгарин Георгий Добрев. В него Лариса и влюбилась. По ее словам: «Он очень хорошо пел и научил меня многим болгарским песням, которые можно было услышать только в Одессе и больше нигде, — вся Одесса их потом пела. И я за это ему благодарна. Но, к сожалению, любовь моя была не взаимной, и были слезы и разочарования. Он любил другую, и я об этом знала…
А потом, уже семнадцатилетняя, я побывала в Варне на гастролях, и Георгий сам нас нашел, пришел на концерт. Но время уже ушло, он растолстел и совсем не понравился мне, сердце даже не екнуло…»
Первой учительницей Долиной по пению была ее подруга — Таня Боева. Она была старше Ларисы на пять лет и ко времени их знакомства уже пела в ресторане. Долиной тогда только исполнилось 14 лет, и Таня была для нее большим авторитетом в искусстве. У нее дома был магнитофон — катушечный «Тембр» (большая роскошь по тем временам), и они часами слушали записи — в основном зарубежных исполнителей.
