Смелостью в боях славился в полку и Семен Бондаренко. Но, как военфельдшер, он больше всего имел дело с ранеными, оказывал им первую помощь, а бывало и сам выносил их из-под огня.
В начале войны Иван Белоус и Семен Бондаренко были неразлучными друзьями. Потом в батальоне появилась девушка — санинструктор Вера Дацюк, землячка Ивана из-под Лисичанска. Красивая, черноокая, веселая и до дерзости смелая. Только в одном бою у села Каменка на Днепре, когда полк отступал под превосходящими силами врага, Вера вынесла из-под огня шестнадцать воинов. В батальоне все относились к ней с глубоким уважением, называли не санинструктором, а ласково и тепло — сестричкой.
Вела себя Вера строго. Однако, когда девушке восемнадцать — это пора любви. Вера покорила сердца двоих — Ивана Белоуса и Семена Бондаренко, а полюбила военфельдшера. Для Ивана это было большим огорчением. Он понимал — насильно мил не будешь, и как бы замкнулся в себе. Его дружба с Семеном померкла. Ее заменила неприязнь.
Трудно сказать, как бы сложились дальнейшие отношения между ними. Свои суровые коррективы внесла война. В развернувшихся на берегах реки Самары жестоких боях Вера Дацюк была тяжело ранена. Иван Белоус сам вынес ее из-под огня, доставил в санчасть. Семен Бондаренко оказал ей первую медицинскую помощь и срочно направил девушку в медсанбат, а оттуда — в госпиталь.
После выздоровления Вера получила назначение в другую часть. А вскоре стало известно, что она погибла, спасая раненых. Смерть Веры примирила влюбленных. Осталась лишь боль от невосполнимой утраты, которую как незабвенное горе переживали Белоус и Бондаренко. И, наверно, потому они еще долго не в силах были наладить те дружеские отношения, которые существовали между ними прежде. Продолжая службу в одном батальоне, разговаривали редко, главным образом по служебным вопросам. В батальоне обо всем этом многие знали.
…Я вернулся на полковой КП и вошел в блиндаж. Связист, протянув телефонную трубку, сказал:
— Вас тут спрашивают из второго батальона.
Звонил Бондаренко, просил непременно послать его в разведку, дать на этот счет соответствующее распоряжение комбату. Хотя обращение военфельдшера через голову своего непосредственного командира было в известной мере нарушением воинских правил, пришлось все же поддержать его просьбу. Трубку взял майор Белоус.
— Иван Владимирович, почему вы не хотите включить военфельдшера в группу Терешева?
— Он — начальник санчасти. Пусть занимается своим делом, — ответил комбат.
— Может, все-таки в этот раз сделаете исключение? Прошу вас удовлетворить его просьбу.
В конце концов комбат согласился. Семен Бондаренко был включен в состав разведгруппы.
Уходил на задание с группой и Вадим Кушнир. В этот раз он мог бы и не идти. Его непосредственный начальник, командир разведвзвода старший лейтенант Гавриил Рябушенко сказал ему:
— Ты, Вадим, зря идешь сегодня. Нашему взводу разрешен отдых. И ты бы отдохнул. Знаю, сам напросился.
— Не могу я сидеть без дела, товарищ старший лейтенант.
Командира разведвзвода Рябушенко прозвали в полку за смуглый цвет лица Цыганом. По горячности нрава он и впрямь походил на цыгана. Если считал себя правым, вступал в спор с любым начальником. А разведчиком был отменным. Почти год учился этому трудному мастерству у командира дивизионной разведроты капитана Николая Сергеевича Колесова, потом был переведен в полк на самостоятельную работу. Сколько раз вместе со своими орлами ходил он за «языком»! Не всегда, разумеется, удачно. Но разведка — дело тонкое и сложное, удача зависит не только от смелости и мастерства, а и от обстоятельств.
В ту разведку, что проводилась в ночь на 20 января, Гавриил Рябушенко не мог пойти потому, что мало у него во взводе было людей. Одни погибли, другие находились в госпиталях, третьи долечивались в медсанбате. Не хотел он, чтобы с «чужой» группой шел в разведку и его подчиненный Вадим Кушнир. Но Вадим действительно напросился сам. Он не пропускал ни одного случая, чтобы не посчитаться с оккупантами. У него было свое горе, за которое он беспощадно мстил врагу.
Любил Вадим санинструктора Зину Осипенко. Зина тоже любила его. Вместе они мечтали после войны непременно пожениться. Вадим радовался и гордился, что именно его полюбила восемнадцатилетняя курносая, голубоглазая Зина. Хрупкая на вид, но смелая и ловкая, она первой из всех девушек полка была награждена орденом Красной Звезды за то, что вынесла с поля боя сорок раненых с оружием.
Жить бы ей да жить. Но в феврале сорок второго года под Лисичанском, в долине, которую местные жители всегда называли Веселой, Зина погибла, оказывая первую медпомощь раненому бойцу. Семен Бондаренко и помощник начальника штаба полка Анатолий Кедик вынесли ее с поля боя. Похоронили девушку как положено. Вадим Кушнир поклялся над могилой любимой еще беспощаднее мстить фашистским варварам. Поэтому и в ночь на 20 января, имея законное право на отдых, он все-таки пошел в разведку.
Иван Владимирович Белоус и его заместитель старший лейтенант Никифор Давыдович Жуков лично побеседовали с каждым участником разведывательной группы. Пожимая на прощание руку старшему лейтенанту Терешеву, комбат сказал:
— Особенно не увлекайтесь, а то луна вон как светит. Действуйте осторожно. В бой без надобности не вступайте. Главная задача — захватить «языка».
Старший лейтенант Жуков добавил:
— Смотрите не примите за противника наше боевое охранение. Можете нечаянно переколотить друг друга.
Дошла очередь пожать руку Семену Бондаренко.
— Ты, Сема, в бой не пхайся, — сказал ему комбат. — Ты фельдшер, а не розвидник. Памятуй, що кажу.
И разведка ушла. Ночь стояла лунная, морозная, настораживающая своей тишиной. Изредка ее прорезали голубые, зеленые, красные нити трассирующих пуль. Разведчику такая ночь — смертельный враг.
Разведчики двигались молча, не спеша. Белые маскхалаты скрывали их на заснеженном поле. Позади военфельдшера Семена Бондаренко двигался шаг в шаг Вадим Кушнир.
Идти по глубокому снегу было тяжело, все устали, сделали остановку. Отдыхали, присев прямо в снег. Слева тянулась железнодорожная насыпь. Старший лейтенант Терешев указал в сторону железной дороги, и два разведчика — Александр Погорелюк и Вадим Кушнир отправились проверить, не заминированы ли подходы к железнодорожной будке.
Все остальные прошли еще метров двести вперед. В неглубокой выемке залегли. До будки оставалось метров двести и столько же до ближайших окопов противника.
