– Павлик, настройку!..
Еще четыре машины. Разворот. Четыре машины взмывают кверху, не теряя строя, летят вверх ногами, падают вниз, «свечка», «спираль»…
«Кто эти женщины?» – говорит диктор. Он называет портниху, чертежницу, потом называет инструктора-летчицу. Потом крупным планом лицо на экране… Фильм снимался в прошлом году, на празднике в Тушине. Женщина, которая сидит сейчас с нами у телевизора, показала высший класс пилотажа. Ее зовут Мария. Мария Попович. Это жена космонавта. Семь лет дома на вешалке рядом висят две кожаные куртки. Он летчик, и она летчик. В этом доме жена не спросит мужа: «Это опасно?» Жена знает, каких людей берет себе небо в друзья.
На экране длинные, словно копья, машины. Пулею в небо, и только дым по экрану. Голос диктора: «Кто этот летчик?» Лицо на экране.
– Виктор, Мария, это же Виктор!
Это майор Виктор Швецов. Павел летал в звене у Швецова…
Люди, самые близкие космонавту. Мать Федосья Касьяновна, отец Роман Порфирьевич, брат Колька. Приехал человек из Москвы, от сына… Стынет чай, слушают гостя.
После фильма о летчиках на экране появилась девушка, объявила: «А теперь мультипликация, «Бесенок». Павел вскочил и побежал за Наташкой. Остаток дня мы смеялись над забавным Бесенком. Наташа сидела у отца на коленях.
– Пап, а тебе нравятся бесенки?.. А в нашем доме на чердаке есть бесенки?..
Наташа уснула у отца на коленях…
За ужином читали Есенина и «Тараса», спорили о фильме «9 дней одного года», смотрели альбом с фотографиями, рассказывали анекдоты и пели. Пели «Карие очи, черные брови». Павел пел «Реве та стогне Днiпр широкий…». Потом все вместе пели «У нас еще до старта четырнадцать минут…».
– Ну а теперь рыбу съедим, – и спать, а то «дядьки» будут браниться, – сказал Павел.
Я похвалил приправу из хрена.
– Любишь? Иди сюда… Вот, гляди, десять банок купил. Мировой! Мать говорила: «Хрен будешь есть – грома не будешь бояться…»
…В электричке я почувствовал в кармане пальто маленький сверток. Хрен. Две баночки и записка: «Грома не будешь бояться…»
Полночный поезд мчался без остановок. Мелькали стрелы огней. Рядом на скамейке двое студентов, зевая, листали старый журнал. На обложке… Что там? Вспомнился космонавт на старой обложке, суровый и непреклонный. Я потрогал в кармане успевшие нагреться банки и достал блокнот, чтобы сделать короткую запись: «5 апреля. Был у Павла. Хороший день…»
* * *И еще одна встреча. Она состоялась совсем недавно. Вечером позвонил телефон:
– Если можешь, немедленно приезжай.
Дверь открыл загорелый, в белой, как снег, майке человек. Обнялись.
– Прости, позвал на десять – пятнадцать минут…
Мария стояла у открытого чемодана. Рубашки, зубная щетка, бритва…
– Павлик, что еще не забыть?..
Я не спрашивал, куда собирается. У Павла, как всегда, было веселое лицо. На загорелой груди, на плечах виднелись следы электрических датчиков.
– Медицина?
– Медицина.
Павел распечатал бутылку кагора, поставил на стол сливы и яблоки. Подняли рюмки, помолчали.
– Ну, что – за дороги?
– Да, за дороги…
В комнате обычный перед всяким отъездом беспорядок. На табуретках вещи, которые взять и которые отложены. Прибежала Наташа:
– Папа, ты уезжаешь?
Отец поднял девочку на руки, долго глядел ей в глаза.
Тикают часы, Мария укладывает чемодан.
– Ровно через час уезжаю…
Вышли на улицу. На небе после дождя зажглись голубые звезды.
– Ну…
– Ну, всего! Всего хорошего!
Павел Попович улетел на космодром.
Фото В. Базанова, В. Пескова и Б. Смирнова. 13 августа 1962 г.Космонавт Павел Попович отвечает на вопросы специального корреспондента «Комсомольской правды»
Это был дружеский разговор в доме космонавта незадолго до старта. Павел Попович работал у чертежной доски, когда к нему пришел наш корреспондент Василий Песков. Восемь вопросов и ответов – часть их беседы.
* * *Павел Попович. Космонавты… Мы такие, как все. Едим, спим, работаем, любим… На нашу долю выпало проложить след. Это требует подготовки и мужества. Всякий первый след требует мужества…
Журналист…Наступит день: о тебе будут думать, тревожиться, будут ждать возвращения. И ты будешь думать о людях. Среди них живет самый дорогой для тебя человек. Кто этот человек?
Павел Попович. Мать. Отвечая так, я не боюсь обидеть ни жену, ни дочь, ни учителей, ни друзей, которые много сделали для меня и которых я очень люблю…
Журналист…Скажут: «На старт!» Каждому человеку ясно: полет – не прогулка на мотоцикле. В ожидании старта бывают минуты страха?..
Павел Попович. Нет.
Каждый из космонавтов ответил бы точно так и ответил бы искренне. Мы знали, что выбирали. На этой дороге не место страху. Мы знаем: в разведке нельзя без риска. Но мы уверены: после полета увидим землю и цветы на земле. Напьемся после дороги горячего чаю и споем не одну еще песню…
Журналист…Ученые, техники, рабочие, инженеры и астрономы. Поднимаясь в ракету, ты доверишь им жизнь. Знаешь ли ты кого-нибудь лично из тех, кто делал ракету?
Павел Попович. Знаю. Этим людям мы, космонавты, должны до земли поклониться. Знаю Генерального конструктора. С ним не один раз вот так же близко сидели и говорили. На заводе я познакомился с токарем, который вытачивал какой-то тысячный винт для ракеты. Ему сказали: «Вот он полетит…» Парень долго жал мне руку. Прекрасные люди! Они сделали все, что надо сделать. Поэтому я спокоен.
Журналист. В «Комсомольской правде» была дискуссия «физиков и лириков». Кто-то сказал: «И в космосе нужна будет ветка сирени». В твоем космическом багаже будет «ветка сирени»?
Павел Попович. И меня в дискуссию, чего доброго, втянешь… Вон чертежная доска и рядом томик Есенина. Я думаю, на Земле и циркуль, и эта книжка всегда будут жить в добром соседстве. Что касается космоса… Все знают: Юрий и Герман в полете видели Землю и говорили: «Как хороша!» И пели песни. Я тоже очень люблю песни. Люблю слушать, как поют птицы и свистит ветер, как кричат на болоте весною лягушки. Все эти земные звуки память возьмет в дорогу. Можно сказать, что будет со мною «ветка сирени»…
Журналист. Как-то во время ночного дежурства в редакции мы начали фантазировать: «Летим на Луну. Груз рассчитан до килограмма. Можно взять только три книги. Какие три книги взять на Луну?»… У тебя полки с книгами. Если бы тебе пришлось выбирать?
Павел Попович (трогает корешки книг). Для твердости духа взял бы Джека Лондона и Маяковского. Потом взял бы… «Золотого теленка» взял бы и эту – Остап Вишня, – грешник, люблю посмеяться. И стихи люблю. Взял бы Тарасов «Кобзарь» и томик Есенина…
