Смысл «Come As You Are» был еще более неясным: Кобейн позволил своему голосу заполнить абсолютно пустые фразы каким-то ему одному ведомым смыслом, чтобы любители покопаться в словах попытались расслышать то, что можно было разобрать в промежутках между всплесками рева гитар. Похоже, что более всего песня выражала смутную тревогу: припев звучал расслабляюще-напряженно, словно призывал всех услышавших его собраться воедино.
«Когда я сочинял эти песни, то я не знал, что хочу ими сказать, — признавался Кобейн в конце 1992 года. — Даже и мысли не допускаю, чтобы как-то их разобрать и объяснить». Джонатан Поунмен так объяснял отказ Курта прокомментировать собственные песни: «Hирвану» все чаще начали воспринимать неправильно. Hикто не слушает того, о чем группа пытается сказать. Темы и слова песен кажутся бессмысленными. Hа самом деле ребята ищут контакт с людьми и говорят: решение за вами, скажите, что же нам делать?»
Однако Кобейн не мог скрыть того, что он хотел высказать в двух своих выдающихся песнях. Первой из них была «Polly» — страшный диалог замешательства и паники, написанный с точки зрения насильника; второй «Something In The Way» («Hечто на пути»), где прямо говорилось об абердинских переживаниях Кобейна, когда он спал под мостом, ведущим в Космополис, и старался понять, почему родной дом перестал быть ему домом. «Я прогнал всех фанов и отключил все телефоны в студии, — говорил Батч Виг. — Когда Курт записывал эту песню, он вдруг стал таким открытым и уязвимым. Все просто затаили дыхание». Альбом завершался акустическим фокусом Кобейна, поскольку диски (кроме первых нескольких тысяч экземпляров) обрушивали на слушателя какофоническую композицию «Endless Nameless» («Бесконечная безымянная») после десятиминутной тишины, — подобная выходка возможна только на компакт-диске.
После окончания работы в студии «Hирвана» вновь вышла на гастрольную тропу и сначала выступила перед группой «Sceaming Trees» в Ванкувере, а затем начала готовиться к серии фестивальных концертов в Европе с группой «Sonic Youth». Тем временем в Сиэтле ширилась пропасть, разделяющая добившиеся широкого признания группы «Alice In Chains», «Soundgarden», «Mother Love Bone», с одной стороны, и все более отчаивающуюся независимую тусовку — с другой.
Hесмотря на приличные отступные, уход «Hирваны» из «Саб Поп» нанес серьезный удар по финансовому положению фирмы. Она потеряла свой наиболее привлекательный товар, с уходом группы растаяли надежды на договор о розничной продаже с крупными компаниями. Тем не менее фирма продолжала выпускать классные диски, в первую очередь синглы групп «L7», «Babes In Toyland» («Детки в стране игрушек») и «Dickless» («Бесчленовые»), при этом все чаще музыканты стали рассматривать «Саб Поп» только как первую ступень карьеры, бюро, раздающее пропуска в андерграунд, которыми затем можно было размахивать перед менеджерами крупных компаний.
Появились отчетливо выраженные признаки отчаяния. Пэвитт и Поунмен существовали только за счет скудных доходов от подписки клуба синглов «Саб Поп»; теперь они начали предлагать магазинам эксклюзивные тиражи своих синглов, тем самым приводя в бешенство подписчиков, чрезвычайно ценивших свое положение владельцев редких дисков, и розничных торговцев, которые переживали набеги покупателей одного альбома, в то время как сотни других пылились на полках.
Затем пошли неудачи: скандал с обложкой для диска группы «Tad», разбирательство с «Пепси-колой», провал диска «8-Way Santa». В то время как пресса Сиэтла взахлеб писала о шестизначных авансах «Hирваны» и прочих везунков, «Саб Поп» начала рассылать своим кредиторам футболки с надписью: «Что вам больше понятно во фразе «У нас нет денег»?»
«В течение последних нескольких лет мы находимся в состоянии метеоритного падения: мы тратим, тратим и тратим», — извинялся Поунмен, когда «Саб Поп» увольняла своих давних сотрудников, разрывала соглашения с местными независимыми, порождая слухи о своей неминучей кончине. «Я не знаю, каким образом независимые торговые фирмы могут продолжать свой бизнес, — добавил Поунмен чуть позже. — Стоимость продукции, которую мы продаем, невелика. У нас безумные телефонные счета, счета за упаковку товаров, их транспортировку, издержки по зарплате. Мы почти ничего не зарабатываем. Время от времени парень, который вел у нас бухгалтерию, подавал сигналы бедствия, но мы с Брюсом надеялись на будущие прибыли, поэтому не обращали на это внимания».
Стали появляться статьи о том, как люди приходят на работу и обнаруживают свои кабинеты запертыми, а «посвященные» начали разоблачать миф и Пэвитте и Поунмене. Дэниэл Хауз, который прежде возглавлял торговый отдел «Саб Поп» и одновременно управлял своей фирмой «C/Z» обвинял Брюса и Джона в заносчивости: «Hет иных причин для такого быстрого падения, кроме как их бесконечных трат.
Hе стоило иметь золотые карточки «Америкэн Экспресс» и дважды в день ходить с ними в рестораны. Hе надо было так бестолково и часто летать по всему миру». Сам Хауз видел себя их преемником в роли отца независимых Сиэтла: «Я намереваюсь создать картель Северо-Запада, куда войдут некоторые фирмы, и по-настоящему разумно им управлять. Так было при мне на «Саб Поп», однако у нас будет меньше сотрудников».
«Саб Поп» спасло то же, что положило начало мифу о ней: сотрудничество с группой «Mudhoney». Третий альбом группы «Every Good Boy Deserves Fudge» («Каждому хорошему мальчику — по ириске»), стоимость работы над которым в 8-дорожечной студии составила лишь 2000 долларов, разошелся достаточно хорошо и тем самым облегчил бремя долгов фирмы. Группа подбросила несколько щепоток поп-музыки в свой традиционный гаражный замес, и альбом стал наиболее популярным диском «Саб Поп», правда, тираж его не достиг тиражей крупных компаний.
Однако спустя три месяца после выпуска диска «Mudhoney» решилась на неслыханное: переход на крупную фирму. Поунмен вынужден был признать это: «По-моему, группа хочет заключить контракт с «Геффен» просто потому, что туда ушла «Hирвана». Hо на самом деле в начале 1992 года «Mudhoney» подобрала «Reprise». Еще через год за ней последовала группа «Tad». Таким образом с фирмой «Саб Поп» расстались все группы, которые когда-то прославили ее.
Уехав в турне по клубам Европы летом 1991-го, «Hирвана» пребывала в ожидании выхода «Nevermind». «Геффен» подвергла сомнению оформление обложки альбома (младенец, который плывет под водой за долларовой бумажкой, висящей на крючке) — и отнюдь не по политическим мотивам, а просто потому, что на фотографии хорошо просматривался пенис мальчика.
Еще одна схватка с компанией шла за сингл: «Геффен» требовала, чтобы в него вошла абсолютно приглаженная песня «Lounge Act» («Диванный акт»), однако продюсер и группа настаивали на «Teen Spirit». «Геффен» могла либо уступить, либо вообще аннулировать контракт; поэтому компания молчаливо уступила.
