Ознакомительная версия.
Место второго дирижера оркестра с 1989 года занял Рэнделл Крейг Флейшер, уже имевший некоторый опыт дирижерской работы в Нью-Йорке. Круг дирижеров-гастролеров с приходом Ростроповича расширился: он приветствовал знакомство оркестра с разными дирижерскими индивидуальностями.
Дирижерская деятельность Ростроповича началась в 1961 году в Горьком
Выступления Вишневской в концертах Вашингтонского оркестра были нечастыми. Девять раз за тринадцать лет. По одному разу выступали дочери Ростроповича: Елена сыграла первый концерт Мендельсона, Ольга — партию виолончели в тройном концерте Бетховена.
За сезон давалось около двухсот концертов. Росту авторитета оркестра способствовало его участие во многих общеамериканских и международных праздниках. Каждые четыре года он играл во время инаугурации нового президента страны, каждый год отмечал День независимости 4 июля концертом на открытом воздухе, собиравшим до 400 000 слушателей вокруг открытой эстрады на Западной лужайке Капитолия. Более продолжительными стали гастроли за границей и по США, причем внимание уделялось выступлениям в городах, не часто посещаемых большими оркестрами. Оркестр насчитывал 103 оркестранта и 45 сотрудников. Постоянной заботой был приток средств. Добившись аншлагов почти на всех концертах, Ростропович довел доход от продажи билетов до 7,5 миллионов долларов в год, 680 тысяч долларов поступали от государственных организаций, но все это составляло примерно две трети необходимого бюджета. Энергия Ростроповича и активистов оркестра привлекали частные пожертвования: 600 тысяч долларов поступало от Совета директоров оркестра, составленного из именитых состоятельных граждан, и 120 тысяч — от попечителей оркестра, индивидуальные пожертвования составляли около 800 тысяч долларов.
Положение Ростроповича и Вишневской в зарубежном музыкальном мире упрочилось. Вишневская удостоилась приза «Лучшей оперной певице мира», получила Гран при за пластинки с записью опер «Тоска», «Пиковая дама», «Война и мир», «Катерина Измайлова» и за запись «Царской невесты», сделанную еще в Советском Союзе, за альбом романсов П. Чайковского, М. Мусоргского и Д. Шостаковича. «Тоска» была спета в Метрополитен-опера и в лондонском театре «Ковент-Гарден».
Иногда они вдвоем выступали на фестивалях, и тут не обходилось без характерных для Ростроповича забавных историй.
«…В Англии был такой «шелковый король», то есть король шелковой индустрии, который очень любил музыку. Он построил в провинции, где жил, маленький театр необыкновенной красоты.
В этом театре было не более 200 мест, но были и ложи, и балкон — Большой театр или Ла Скала в миниатюре. И он приглашал туда на концерты своих друзей. А «музыкальным шефом» всех этих концертов, если можно так сказать, был один мой друг, замечательный парень, англичанин, который говорил по-русски и был не чужд юмора. Он, конечно, в музыке разбирался не очень хорошо, но авторитет его в том театре был большой. И вот мы приехали туда с Галиной Павловной; это был ее концерт, а я ей аккомпанировал.
Я 35 лет был ее аккомпаниатором и наизусть играл на рояле все программы, которые она пела. И почему-то мой приятель, который пришел на концерт в смокинге и бабочке, стал мне действовать на нервы. Кончилась программа, публика в восторге, ведь Вишневская — красавица, голос у нее потрясающий; надо идти петь на бис. Я Галину Павловну спрашиваю: «Что будешь петь?» Она говорит: «Споем романс Чайковского». Ноты, конечно, у меня с собой были, но я взял совсем другие ноты, ничего общего с Чайковским не имеющие, и сказал английскому другу: «Помоги мне, пожалуйста, переворачивать страницы».
И когда я заиграл, он начал судорожно искать глазами, где я играю, и, естественно, не находить, потому что я играл наизусть одно сочинение, а ноты стояли совсем другие. Он смущен, краснеет и багровеет, а я при публике ему начинаю кивать: «Переворачивай!»; он переворачивает, публика понимает, что происходит что-то не то. Он опять смотрит в ноты, пытается понять, а я ему опять головой мотаю: «Давай, давай». Потом страницы с нотами закончились, а я ему опять киваю, прося перевернуть страницу. Тут он стал мне подавать знаки, что страниц с нотами больше нет. И я ему тогда говорю: «Назад, назад, давай, назад». После этого он мне сказал мрачно: «Моя карьера окончена». К счастью, Галина Павловна, которая целиком отдавалась исполнению романса, не обращала внимания на то, что происходило у меня с Энтони…»[48]
Быстрый творческий рост Вашингтонского оркестра отразился и на финансовом положении коллектива. Ростропович не отчислял денег Госконцерту, отдавая средства различным благотворительным фондам — Фонду Клод Помпиду — организации при ООН для помощи больным детям, Фонду серебряного юбилея английской королевы для стипендий музыкантам, нуждающимся русским в Париже и русским инвалидам в Калифорнии. В университете Джордтауна была установлена стипендия для студентов-медиков имени Ростроповича. Он снова мог себе позволить быть щедрым.
Мстислав Ростропович, Галина Вишневская, Александр и Наталья Солженицыны в Вашингтоне. 1975 г.
Ростропович стал снова давать интервью, где, высказываясь о России, ничего не приукрашивал, считая, что его слово заставит власти задуматься. Посольство доводило эти высказывания до сведения властей. Однажды Ростропович в интервью назвал Россию «страной мертвых душ, где ущемляется все живое и прогрессивное», добавив, что на Западе он счастлив, и это стало последней каплей.
Предстоял очередной срок продления паспорта. 16 февраля 1978 года семья подала заявление в советское посольство в Вашингтоне — там, где Ростропович имел длительный контракт. Просьбу о продлении паспорта мотивировали этим контрактом. После этого Ростропович и Вишневская регулярно наведывались в посольство и им отвечали: «Ваше заявление рассматривается в Москве». В начале марта они выехали во Францию, договорившись, что ответ из Вашингтона перешлют в Париж: срок паспортов истекал 25 марта, как раз накануне дня рождения Ростроповича.
15 марта советник по культуре из посольства СССР во Франции сообщил по телефону, что ответа ждут в ближайшие дни. В тот же день вечером, в Париже из телевизионной передачи они узнали о лишении их советского гражданства. Накануне утром в газете «Известия» появилась заметка под заголовком «Идейные перерожденцы», рассказывающая о том, как Ростропович и Вишневская, став «идейными перерожденцами», порочат советский общественный строй, оказывают материальную помощь антисоветским центрам и другим враждебным Советскому Союзу организациям за рубежом, дают концерты в пользу белоэмигрантских организаций». Газету принесли на концерт оркестра Московской филармонии, где играла Вероника Ростропович, и прочитали музыкантам. Играли «Тристана и Изольду». Вернувшись домой, она на всякий случай сожгла документы.
Ознакомительная версия.
