В 1974 году Голландия их не слишком волновала, они не придавали большого значения матчам со сборной этой страны. Точно так же как и с Англией, Шотландией, Уэльсом, Северной Ирландией, США, Францией, Бельгией, Данией, Норвегией, Исландией, Польшей, Чешской Республикой, Сербией, Грецией, Белоруссией, Украиной, Россией, Канадой, Австралией и Новой Зеландией.
Я спрашиваю Репа, испытывал ли он какие-то особые чувства к немцам в 1974 году.
«Те велосипеды, да?»
Он имеет в виду величайшее в истории похищение: во время войны оккупанты реквизировали у голландцев все велосипеды. Почетные гости сдержанно смеются. Должно быть, Реп шутит.
«Они должны вернуть нам наши велосипеды, — продолжает он. — В остальном война не слишком меня занимала».
«Но для других игроков все было не так, — говорю я. — Ведь их семьи знали о войне не понаслышке».
«Наверное, — отвечает Реп. — Они действительно хотели разгромить Германию. После финала в раздевалке некоторые плакали».
Но ведь в лагере голландской команды о войне не говорили?
«Никогда», — подытоживает футболист.
Многие помнят, что в детстве, во время британской бомбежки деревни Брескенс, полузащитник голландцев Виллем ван Ханегем потерял отца, десятилетнего брата и еще шестерых родственников. Но мало кто знает, что отец левого защитника сборной образца 1974 года Рууда Крола был одним из немногих жителей страны, действительно вступивших в ряды Сопротивления. В 1999 году я навестил в Амстердаме Куки Крола, маленького человечка с огромным ботинком на правой ноге. С красавцем сыном его роднил только большой нос. Сидя на диване, Крол-старший отправил меня к буфетной стойке в другом конце гостиной. Там находилась фотография юноши с зачесанными назад, набриолиненными волосами в стиле 1940-х. Во время войны он работал в магазине моего собеседника.
«Некоторым повезло, но не ему, — рассказывает Крол. — Однажды немецкие полицейские совершили налет на магазин. Они искали меня, но нашли его, члена коммунистического сопротивления. Юношу поставили “лицом к стене, руки на стену”. К несчастью, в тот день при нем были три идентификационные карточки. Парень больше не вернулся. Потом оккупанты пришли и за мной». Одно время в своей угловой квартире в Амстердаме Крол-старший прятал тринадцать евреев.
Разговор не клеился. Отец знаменитого футболиста был грозным человеком. Он достойно прошел войну, но она так и не отпустила его. А он не получил признания за свою доблесть.
Через пару дней после нашей встречи он позвонил мне и попросил не писать о нашей беседе. Знал, что так и не сумел оправиться и не мог говорить о прошлом спокойно. Знал и то, что людям это может не понравиться.
Отец футболиста умер в 2003 году, поэтому я позволил себе опубликовать фрагмент из нашего разговора. Куки Крол достойно вел себя на войне и всю оставшуюся жизнь за это расплачивался.
Дело в том, что его сын Рууд, родившийся в 1949 году, испытывал больше чувств по отношению к войне и немцам, чем Реп. Но в 1974 году голландцы — и футболисты, и простые граждане — редко вспоминали былое. Слишком мало прошло времени с той поры. Только в 1980-х — начале 1990-х жители Нидерландов стали открыто выражать антинемецкие настроения. Отчасти это отражало страх перед могуществом новой Германии — и в футболе, и в других сферах.
В середине 1990-х антинемецкие настроения вновь исчезли. И сейчас, в 2004 году, в этот вечер в «Гёте-институте», вряд ли кто-то боится выдохшегося соседа с его застойной экономикой. Сегодня для голландцев типичный немец — не тучный баварец в БМВ последней модели, а безработный скинхед в трамвае где-то в Восточной Германии.
После дискуссии за пивом в «Гёте-институте» немецкий дипломат подтверждает, что голландцы перестали ненавидеть немцев, потому что перестали их бояться. Сегодня мы точно не почувствовали никакого негатива. Травма? Да о чем вы говорите! Люди то и дело подходят к Хёльценбайну поболтать. Примечательно, что почти все они говорят с ним по-английски, — голландцы больше не употребляют немецкий.
Потом нам удается заполучить столик в большом кафе как раз перед его закрытием: Хёльценбайны, Реп, мой друг детства голландец Рутгер и я. Сегодня понедельник, в зале кроме нас никого нет. (10 мая 1940 года немцы полностью разбомбили Роттердам, потом город застроили небоскребами, поэтому в местных кафе и ресторанах зачастую больше пространства, чем людей.) Официанты не знают, что двое из нас — полубоги, и согласились обслужить только после долгих уговоров. Мы заказываем как можно больше пива.
Реп и Хёльценбайн болтают о футболе на плохом немецком и не менее плохом английском. И только я вижу, как сильно отличаются футболисты от нормальных людей. Вот она, ужасная правда: все, о чем ты мечтаешь, — финалы чемпионата мира и так далее — вовсе не занимает игроков. Реп говорит, что у него не осталось ни одного сувенира с памятного чемпионата мира: «Кажется, нет. Ах да, футболка сборной Аргентины. Нет ничего и с турнира 1978 года, мы даже не обменялись футболками, просто вошли внутрь, быстро, как стрела».
«Синдром футболистов» объясняет, почему Хёльценбайна больше интересует Кубок мира 1954-го, а не 1974 года. Тогда он был просто болельщиком.
Дайте спортсменам шанс поболтать в отсутствии журналистов, и они станут вспоминать удивительные вещи.
«Ты когда-нибудь играл с этим парнем? Странный, не так ли? Кажется, мы с тобой однажды встречались во время летнего турнира в Абиджане?» — Реп вспоминает нападающего, с которым играл в Валенсии. Его называли Эль Лобо, («волк»), потому что он был опасен не только днем на поле, но и по ночам в местных диско-клубах.
Хёльценбайн спрашивает, знаем ли мы бывшего голландского футболиста по имени Джон Пот.
«Кор Пот!» — поправляем мы хором, думая об одном посредственном защитнике, ставшем позже посредственным тренером.
«Джон Пот, — говорит Бернд уверенно. — Большой, сильный парень, игравший в защите “Форт-Лодердейл”».
«Такой милый», — добавляет миссис Хёльценбайн.
«Я искал информацию о нем в Интернете, но ничего не нашел», — говорит ее муж.
Позднее я задаю Google поисковый запрос «Джон Пот» и нахожу только одну ссылку. Когда 22 июля 1981 года Джордж Бест забил блестящий гол за «Сан-Хосе Эрсквейкс» в игре против «Форт-Лодердейл», он обвел, по реконструкции газеты Oakland Tribune, «Рэя Хадсона, Томаса Ронгена, Стива Ральбовски, Джона Пота и, наконец, Кена Фогарти». За исключением этого упоминания, нет ничего. Кажется, что Джона Пота никогда не существовало. Я консультировался с несколькими экспертами по голландскому футболу, но никто о нем не слышал. Вот еще одна тайна.
