Идет Сократ. Вдруг он видит – один мужчина гонится за другим и кричит:
– Держи убийцу! Держи убийцу!
Сократ никак не реагирует, и убегающему удается скрыться. Тут к Сократу подбегает второй и спрашивает:
– Почему ты не задержал убийцу?
– Убийцу? А кто такой убийца?
– Это человек, который убивает.
– Ты хочешь сказать, мясник?
– Нет, человек, который убивает другого человека.
– Воин?
– Да нет же, человек, который убивает другого человека в мирное время.
– Палач?
– Ты что, глупый? Это человек, который убивает другого человека, скажем, в его же доме.
– Ага, понятно, – врач.
* * *
Согласно легенде, дельфийская Пифия заявила, что Сократ превзошел всех своею мудростью. Философ, убежденный в том, что истина пока от него скрыта, был немало удивлен и, дабы утвердиться в своем убеждении, решил поговорить с теми, кого считал умнее себя. К его еще большему изумлению, в ходе этих разговоров обнаружилось, что его собеседники столь же далеки от постижения истины, хоть и полны интеллектуального самодовольства. Сократу приписывают слова: «Я по крайней мере знаю, что ничего не знаю, а они не знают даже этого».
* * *
Однажды во время спора противник Сократа не сдержался и ударил его. Испугавшись того, что произошло, он начал уговаривать философа не подавать на него в суд.
– Если меня лягнул осел, стану ли я подавать на него в суд? – сказал Сократ ударившему.
* * *
Однажды Сократа спросил ученик:
– Объясни мне, почему ты всегда в хорошем настроении?
Сократ ответил:
– Потому что я не обладаю ничем таким, о чем стал бы жалеть, если бы утратил.
* * *
Гетера Каллисто однажды насмешливо заявила Сократу, что если она захочет, то переманит к себе всех его друзей и учеников, а вот ему это сделать с ее друзьями не удастся.
– Конечно, – сказал философ. – Тебе легче: ведь ты зовешь спускаться вниз, а я – подниматься вверх.
* * *
Как-то один знакомый Сократа, известный своей расточительностью, спросил, у кого можно одолжить денег.
– Займи у себя – сократи свои расходы, – сказал ему Сократ.
* * *
После ученой беседы с друзьями Сократ возвращался домой. Его жена Ксантиппа встретила философа бранью, потом окатила его водой.
– Так и должно быть, – невозмутимо сказал Сократ своим ученикам. – Вначале гром, а потом дождь.
* * *
Когда Сократ прочел сочинения философа Гераклита, он сказал:
– То, что я понял, – замечательно. По-видимому, прекрасно и то, что я не смог понять.
* * *
К Сократу обратился один из его учеников:
– Надумал я жениться. Что ты мне посоветуешь?
Философ ответил:
– Смотри не сподобься рыбам, которые, попав в невод, стремятся вырваться на волю, а находясь на воле, стремятся к неводу. Как бы ты ни поступил, все равно потом будешь жалеть.
* * *
Как известно, Сократ многим рассказывал о своем демоне. По его словам, он по воле богов слышит голос. В подтверждение Сократ приводил случай с Хармидом, сыном Главкона. Тот стал рассказывать Сократу, что упражняется для участия в Немейских играх. Но едва он начал рассказывать, Сократ услышал голос и стал отговаривать Хармида от этого. Хармид не послушался, и его старания не увенчались успехом.
Особенную славу демон Сократа получил после поражения афинского войска от беотийцев при Делии в 424 г. до н. э. Тогда разбитое афинское войско бежало с поля битвы, но Сократ немного задумался, а потом заявил, что его демон велит совершить переход у Регисты. Большинство афинян не послушались Сократа, так как предложенный им путь был намного длиннее обычного. Они вскоре попали под удар беотийской конницы и были все уничтожены. Алкивиад, Лахет и еще несколько человек последовали за Сократом и благополучно вернулись в Афины.
* * *
Если Сократу казалось, что ему дается какое-нибудь указание от богов, то уговорить его поступить вопреки этому указанию было труднее, чем уговорить взять проводника слепого и не знающего дороги вместо зрячего и знающего. Да и других бранил он глупцами, кто поступает вопреки указанию богов из опасения дурной славы у людей; сам же он совет от богов ставил выше всех человеческих отношений. Он удивлялся, как они не понимают, что постигнуть человеку это невозможно.
* * *
Одаренный, как говорят, склонностью к вспыльчивости и тою живостью природы, которая позволяла ему воодушевляться, когда он говорил, жестикулировать, сверкать огнем больших своих глаз и даже бить себя и драть за волосы, Сократ с самой молодости пользовался всем, что только могло укрепить его в терпении, умиротворить его душу и в поведении давать руководствоваться одним разумом. Никогда не говорил он меньше и с большей кротостью, как тогда, когда сердился. Тогда видно было, как он волновался, но видно было также и то, как он старался овладеть своею горячностью. Однажды, раздражаясь на раба и полагая без сомнения, что наказывать человека, когда на него сердишься, – значит не учить его, а мстить ему, он только погрозил ему и сказал:
– Я бы поколотил тебя, если бы не был сердит!
* * *
Однажды Сократ поздней ночью возвращался с пира. Несколько юношей, прослышав об этом, решили подшутить над ним. Они запаслись факелами, масками эриний и устроили ему засаду. Сократ не испугался, спокойно остановился и стал задавать молодым людям вопросы, как привык это делать в Ликее или в Академии.
* * *
Однажды Сократ предложил своей жене Ксантиппе свой гиматий[40], чтобы она могла в нем полюбоваться праздничным шествием, но та отказалась. Тогда Сократ сказал: «Видно, ты хочешь не смотреть, а чтобы на тебя смотрели».
* * *
Ксантиппа утверждала, что, несмотря на множество перемен в городе и в их собственной жизни, Сократ всегда выходил из дому или возвращался в него с одним и тем же выражением лица. Так он легко свыкался со всем и никогда не терял присутствия духа.
* * *
Во время одного из праздников в Афинах Алкивиад послал Сократу богатые дары. Ксантиппа была поражена дорогим подарком и просила мужа принять его, но Сократ сказал: «Пусть мы в честолюбии не уступим Алкивиаду и откажемся от всего этого».
* * *
Алкивиад доказывал Сократу, что, благодушно обращаясь с женой и не возмущаясь ее выходками, он только поощряет этим ее крикливое нетерпение.
– Я приучил себя ко всему этому шуму, – отвечал мудрец, – как привыкают люди к скрипу блоков. Впрочем, ты дурно говоришь про мою жену, а сам разве не выносишь криков своих гусей и разве сердишься, что они оглушают тебя?
– Но ведь гуси приносят мне выгоды, – отвечал Алкивиад, – несут яйца и высиживают гусят.
– А жена моя, – возразил Сократ, – разве не дает мне детей?
* * *
Алкивиад недолюбливал сварливую жену Сократа Ксантиппу.
– Почему, – спрашивал он у Сократа, – не прогонишь ты эту женщину?
– Потому что, – сказал Сократ, – имея ее, я упражняюсь в терпении и кротости, с которыми потом выношу дерзости и оскорбления от других. Добрый муж должен исправлять недостатки жены или претерпевать их. Если он их исправит, он создаст себе приятную подругу. Если же он их претерпевает, он работает над усовершенствованием самого себя.
* * *
Алкивиад подарил Сократу большой красиво испеченный пирог. Разозленная Ксантиппа швырнула пирог на пол и растоптала его ногами. Сократ же со смехом сказал: «Ну вот, теперь и тебе он не достанется».
* * *
Однажды Сократ привел к себе в гости юного и прекрасного Эфидема. Ксантиппа не была об этом предупреждена. Она подняла большой шум, стала жаловаться на бесцеремонность чудака-мужа и принялась, брюзжа, готовить обед. Потом, все более и более досадуя на ясную невозмутимость мудреца, она так рассердилась, что ухватилась за стол и опрокинула его. В смущении Эфидем поднялся и хотел уйти. Но Сократ, обращая в смех это непредвиденное недоразумение, удержал его.
– Останься, Эфидем, – сказал он, – разве ты не помнишь, как намедни, когда мы ужинали у тебя, курица случайно вскочила на стол и уронила приборы, которые ты только что поставил? Разве я тогда смутился и собрался уходить от тебя?
* * *
Сократ спрашивает Аристодема, человека, смеявшегося над религией, чтит ли он великих мастеров: поэтов, скульпторов, живописцев. «Разумеется», – отвечает тот. Тогда Сократ подробно описывает некоторые удивительно устроенные организмы, и Аристодем соглашается, что это похоже на «искусную работу кого-то».
– А в самом себе ты признаешь присутствие чего-нибудь разумного?
Собеседник не может с этим не согласиться.
– А в других местах нигде нет ничего разумного? Неужели ты можешь это думать, зная, что в тебе находится лишь малая часть громадной земли и ничтожная доля огромного количества жидкости? Равным образом, от каждого из составных элементов, несомненно великих, ты получил по ничтожной части в состав твоего тела; только ум, стало быть, которого нигде нет, по какому-то счастливому случаю, думаешь, ты весь забрал себе, а этот мир, громадный, беспредельный в своей множественности, думаешь, пребывает в таком стройном порядке благодаря какому-то безумию?
