Главное было достигнуто - мы обнаружили врага, а он нас пока нет.
Ведущий, увеличив скорость, рванул свой "ил" вверх. Мы последовали за ним. Мы уже были над дорогой, когда гитлеровцы начали тормозить и беспорядочно расползаться во все стороны. Но было уже поздно: из наших люков посыпались на них сотни противотанковых бомб кумулятивного действия, летели им вдогонку эрэсы и бронебойные снаряды наших пушек.
Зенитные установки врага открыли огонь по нашим самолетам. Эрликоновские трассы исполосовали небо. Красными шариками с разных сторон к нам неслись снаряды МЗА и танковых пушек.
Выходя из первой атаки, я оглянулся и увидел на земле несколько пожаров. Значит, наши бомбы не пролетели мимо!
При повторной атаке каждый выбирал цель самостоятельно. Я заметил впереди на повороте несколько автомашин и автоцистерну, а между ними стояли три танка. Лучшего объекта для атаки даже представить трудно! Жаль, что все бомболюки пусты. Но ничего, если поджечь цистерну с горючим, то достанется и всем вокруг!
Только я довернул самолет и стал прицеливаться, как вдруг услышал в наушниках голос: "Прощайте, ребята! За Родину!"
Оглянувшись, я увидел, что правее и чуть выше меня пикировал горящий "ил"! Не падал, а именно пикировал, оставляя за собой густой черный след дыма. Вот он немного развернулся и, направив свой нос на скопление вражеской техники у поворота дороги, открыл огонь из пушек а пулеметов. И так, стреляя до последней секунды, "ил", как огромный снаряд, сметая все на своем пути, в стремительном последнем полете врезался в фашистские танки, автомашины и цистерну. От мощного взрыва подбросило даже мой самолет. А там внизу все смешалось в огненном вихре.
Кто так мужественно, героически завершил свой короткий жизненный и ратный путь?
Я выровнял самолет и огляделся. Два "ила" были недалеко от меня. Вражеские зенитчики, потрясенные увиденным, на какое-то время даже прекратили огонь. Вокруг нас не рвались снаряды, не проносились зловещие трассы.
И тут в наушниках прозвучал голос Садчикова: "Ребята, за Костю Шуравина по фашистским гадам, огонь!" И его самолет первым ринулся в атаку. "Шуравин?!" Острая боль пронзила сердце. Так, значит, это Костя! Мы с Володей Сухачевым последовали за ведущим, обрушив на фашистские танки огонь своих пушек и пулеметов, как бы салютуя воинскому подвигу нашего друга Кости Шуравина и его земляка Николая Забирова! От нашего огня на дороге запылало еще несколько вражеских машин.
Фашистские зенитчики, опомнясь, снова открыли огонь. В наушниках раздалась команда ведущего:
- Внимание! Всем домой!
Прижимаясь к верхушкам деревьев, мы покидали поле жестокого боя. На душе было такое чувство, будто что-то оборвалось внутри, словно каждый из нас оставил на месте гибели наших боевых друзей частицу своего сердца. Они ушли от нас в бессмертие.
Костя, Костя! А ведь только позавчера нам с тобой вручили новенькие карточки кандидатов в члены партии. И ты так радовался этому событию! Не знаю, что ты думал в последние секунды своей жизни, но своим подвигом ты доказал, что больше всего любил свою Родину, свой народ! И уж, конечно, ты совсем не думал о славе.
Направляя самолет своею собственной рукой в гущу врагов, ты даже не забыл попрощаться с нами. Ты был настоящим летчиком, патриотом, настоящим другом. Мы не забудем тебя и твой героический подвиг до последних дней своих, дорогой наш Костя Шуравин!
К аэродрому три самолета подошли крыло в крыло, в четком строю, как на параде, мастерством и строгостью полета подчеркивая скорбную торжественность происходящего. Достигнув центра аэродрома, мы по команде ведущего, в нарушение всех правил, дали залп из пушек и пулеметов, отдавая последнюю воинскую почесть своим погибшим друзьям. Хотя у нас это и не было заведено, но все, кто был на аэродроме, поняли, что кто-то геройски погиб из нашей четверки.
Только на запад!
Преодолевая ожесточенные контратаки немецко-фашистских войск, советские войска продвигались вперед.
Наша 335-я Краснознаменная Витебская штурмовая авиационная дивизия перелетела дальше на запад, на полевой аэродром под Бейнарочаем. В первые дни батальон аэродромного обслуживания не успевал подвозить наземными средствами горючее и боеприпасы. Чтобы не срывать нашу боевую работу, командование 3-й воздушной армии выделило для переброски горючего и боеприпасов транспортные самолеты Ли-2 и Си-47. Наша боевая работа не прекращалась ни на один день.
Коварный враг прибегал ко всяким уловкам, хитростям, а порою и подлости. Так было и на этот раз. В районе Елгавы появился неприятельский бронепоезд, своим мощным огнем очень мешавший продвижению наших наземных войск к железной дороге Шяуляй - Рига. Наземное командование срочно обратилось за помощью к штурмовикам.
Найти и уничтожить фашистский бронепоезд - такое задание получила эскадрилья капитана Денисова, уже имевшая некоторый опыт.
Комэск повел шестерку "илов" в указанный наземной разведкой район. На одном из железнодорожных перегонов группа штурмовиков обнаружила вражеский эшелон с военной техникой, идущий по направлению к Шяуляю, и атаковала его. Несколько вагонов загорелось. Денисов приказал больше боеприпасы не расходовать, ведь основное задание - уничтожить бронепоезд. Шестерка продолжила полет вдоль железной дороги. Недалеко от станции Елгава Денисов заметил поезд с нарисованными на вагонах красными крестами. Комэск приказал санитарный эшелон не трогать. А бронепоезда так и не обнаружили. Пришлось вернуться на аэродром. Не нашла группа Денисова бронепоезд и на другой день, зато летчики снова видели санитарный поезд. Командир дивизии полковник Александров высказал предположение:
- А не маскируется ли бронепоезд под санитарный?
Когда командование наземных войск в третий раз сообщило в штаб нашей дивизии о сильных огневых налетах вражеского бронепоезда, группу Денисова послали в третий раз с заданием как следует "прощупать" санитарный поезд, если он опять будет обнаружен в районе наступления наших войск.
Штурмовики отыскали санитарный поезд, и ведущий приказал:
- Имитируем атаку, но огня не открываем!
Денисов с разворота первым пошел на снижение. Когда его самолет был уже на высоте четырехсот метров, "санитарный" открыл по нему ураганный зенитный огонь. Удачно сманеврировав, комэск скомандовал:
- По вражескому бронепоезду, огонь! - и первым выпустил реактивные снаряды в цель.
Штурмовики сделали четыре захода и разбомбили замаскированный фашистский бронепоезд! Подлость фашистам не помогла.
Разнообразные задачи ставило командование перед нами - от штурмовки переднего края обороны врага до налетов на его военно-морские базы и порты. Где фашистская артиллерия мешала продвижению наших войск, там появлялись "илы" и штурмовали артиллерийско-минометные позиции врага. Если гитлеровское командование бросало в контратаки танки, наши штурмовики обрушивались на их головы. Когда разведка доносила, что по железной дороге или шоссе подбрасываются днем подкрепления, наши летчики наносили штурмовые удары по эшелонам и автоколоннам врага.
