На вахту в центральном посту заступает лейтенант Скопин. Серьезный, вдумчивый офицер. Этого ничем не смутишь; На первый взгляд он кажется даже несколько флегматичным. Но когда нужно, ему стремительности не занимать. На изменение обстановки реагирует быстро. Кажется, будто Скопин родился специально для корабельной службы: зоркий, внимательный, требовательный.
На этот раз первый день пребывания у побережья принес нам успех.
Мы уже давно слышим приближающиеся разрывы глубинных бомб. Затем через наш район промчались несколько катеров, сбросив две - три серии бомб. Тактика гитлеровцев везде одинакова - большим шумом нагнать страх. Читал я о фашистских мотоциклетных батальонах, которые идут в "психическую" атаку со снятыми глушителями, неистово строча из автоматов. Так и на море: гитлеровцы не жалеют глубинных бомб, рассчитывая на слабость наших нервов...
Но расчеты их не оправдываются. Услышав взрывы глубинных бомб, советские подводные лодки не покидают своих позиций, а, наоборот, торопятся туда, где бомбят. Бомбежкой фашисты помогают нам находить их же конвои.
Так получилось и на этот раз. Мы приготовились и терпеливо ждем. После взрыва очередной серии глубинок акустик Георгий Кондращенко, недавно назначенный на лодку из учебного отряда, обратил внимание Круглова на еле различимый шум по носу корабля. Внимательно прослушав горизонт, Круглов доложил о приближении конвоя.
Немедленно поднимаюсь в боевую рубку. Первое, что я увидел в перископ, три самолета "Арадо". Они летят низко, высматривая подводные лодки. Что ж, ищите...
Показался конвой. Транспорт, танкер, восемь сторожевиков. Охранение сильное. Будем прорывать. В лодке на боевых постах стоят люди, готовые выполнить любой приказ. С такой командой ничто не страшно.
Ныряем под сторожевики. Всплываем внутри охранения. Настало время проверить расчеты и стрельнуть, "по-сушкински": одним залпом - в двух. Заманчиво! Если потопить транспорт и танкер, сторожевикам некого будет охранять. Нам, конечно, достанется, но ведь на войне ничего легко не дается.
Веду лодку на "пистолетный" выстрел. Изредка на пять - шесть секунд поднимаю перископ. Это необходимо для проверки точности расчетов. Ровно за три минуты до залпа противник сбросил очередную серию бомб. Бросайте, не жалко! Меньше останется для прицельного сбрасывания.
Выпускаем торпеды из носовых аппаратов. Целимся одновременно в танкер и транспорт.
Напряженное ожидание сменяется радостными докладами. Слышны взрывы, Три торпеды попали в цель. Всплыть и посмотреть не удается. Сброшено пять, а затем еще серия из восьми бомб. Погружаемся на большую глубину. Управление рулями переводим на ручное. Стараемся как можно меньше производить шума.
Бомбежка прекратилась, но сторожевики ведут себя странно. Немного отошли, однако из этого района не уходят. Ход малый. Что они замышляют? Ясно только, что от преследования не отказались, иначе ушли бы.
В ожидании разрывов следующих бомб проходит более полутора часов. Пожалуй, это тяжелее бомбежки.
Несколько скрашивает время дивизионный механик Очеретин, участвующий с нами в походе. После разрыва первых бомб он посоветовал вынести аварийный инструмент на середину отсеков, чтобы всегда иметь его под руками. А теперь вполголоса рассказывает в центральном посту разные смешные истории. Это первый его боевой поход на лодке, но не первый бой. Михаила Леонтьевича Очеретина зовут у нас чапаевцем. Четырнадцатилетним парнишкой он служил в дивизии прославленного полководца.
Сторожевики снова над нами. По подсчетам акустиков их шесть. Слышим, как летят в воду бомбы. Больше двадцати в серии... Хорошо, что немцы ошиблись в установке глубины. Бомбы рвутся высоко над лодкой.
В лодке гаснет свет: взрывы "выбивают" батарейные автоматы. Стрелки глубомеров прыгают на много делений. Однако серьезных повреждений нет.
Через пятнадцать минут новая серия, на этот раз из четырнадцати бомб... Потом еще и еще в продолжение шести с половиной часов. Приходится менять курсы. Очень неприятно делать повороты, находясь на минном поле. Внутрь прочного корпуса просачивается вода. Лодка тяжелеет. Откачиваем за борт воду, когда рвутся бомбы, чтобы вражеские акустики не могли слышать шум работающей помпы.
Бомбежка утомила всех, но, пожалуй, больше других акустиков. Каждый взрыв больно бьет их по барабанным перепонкам.
Сторожевики "работают" тройками. Уже дважды менялись. Видимо, им действительно некого охранять. Сброшено больше двухсот бомб. Сколько еще ожидает нас?
Очередной маневр сторожевиков не понятен Круг-лову. Все три увеличили ход. Прошли над лодкой, бомб не сбросили. Кроме шума винтов, слышны какие-то частые глухие стуки, похожие на звук работающего пневматического молотка.
Хочу сам разобраться. Иду к акустикам в рубку и беру наушники. Некоторое время ничего не понимаю. И вдруг все становится ясным. Это же прилетели к нам на выручку летчики! Стучат не пневматические молотки, а немецкие зенитки.
- Полный ход!
Идем на отрыв. Фашистам сейчас не до нас - спасают свою шкуру. Спасибо соколам за выручку!
Когда всплыли под перископ, стало понятным поведение гитлеровцев после нашей атаки. Разлившаяся по поверхности из потопленного танкера нефть еще горела. Столб дыма поднимался на полтора-два километра, образуя вверху большое черное облако. Сторожевики не могли к нам подойти. Им мешал пожар на воде. Горючее, видимо, расползлось большим пятном. Жаль, что мы этого не знали. Можно было бы, не опасаясь бомбежки, позлить врага. В самом деле, что нам сделает огонь на воде? Ходили бы себе под перископом, а немцам не подойти.
Время поздравить команду с новой победой. Объявляю в микрофон:
- Потоплен танкер и атакован транспорт противника, каждый по семь - восемь тысяч тонн.
Нефть горит.
Желающим разрешается по очереди посмотреть в перископ.
Желающими оказались все. Старшина 2-й статьи Власов после осмотра сказал:
- Под фашистами и море горит!
Столб дыма, как доказательство, сфотографировали. Впоследствии оказалось, что гибель обоих немецких кораблей заснял на пленку наш воздушный разведчик. По его же донесению были высланы самолеты для оказания нам помощи.
За обедом в кают-компании инженер-лейтенант Дворов спросил, почему я уклоняюсь от преследования на больших глубинах. Вижу, что вопрос вызвал общий интерес.
В свою очередь спрашиваю офицеров:
- А как бы вы поступили на моем месте?
В наставлении твердых рекомендаций на этот счет, как известно, нет.
Мнения разделились. Высказаны две основные точки зрения. Одни считают, что выбирать глубины для уклонения от бомбометания следует исходя из напряжения, испытываемого прочным корпусом лодки. Чем больше давление воды, а, следовательно, и напряжение корпуса, тем меньше усилий потребуется для его разрушения, тем опаснее взрыв каждой бомбы. Другая сторона дела:
