держать Настю на руках. Тогда же у нас началась серия новых чудес.
Первое чудо – исцеление Настиных глазок водой из нашего святого источника. Когда Настю принесли из роддома, то не сразу заметили, что у неё слезнички в уголках глаз забились пробками и загноились, а тогдашняя медицина решала проблему просто, и слезнички без обезболивания протыкались иголкой, чтобы удалить гной.
Наша Танечка-регент рассказывала, как её новорожденного сына при этом сильно напугали, отчего у ребёнка началась цепочка всяческих проблем со здоровьем и психикой. Я вовремя вспомнила про святую воду с серебром из нашего источника под горой, Антошка за ней сбегал, и Наташа стала промывать той водой Настины глазки буквально каждый час. Вскоре гнойные пробки сами собой вышли, глазки очистились, и наша малышка была избавлена от мучительной процедуры, назначенной через несколько дней, а мы все ликовали, молились и благодарили Бога за исцеление.
Второе чудо ненароком совершила Алька, и хоть я при этом не присутствовала, но сразу же поверила потрясённому очевидцу, да и моя отроковица скромно подтвердила, что с помощью молитвы она укротила бешеную собаку.
В этот день я не смогла пойти на службу, может болела, не помню, и Алька отправилась в церковь одна, а назад она возвращалась с нашим приятелем Владиславом, который накануне съездил к отцу Георгию и должен был мне что-то от батюшки передать. Вот Алька с Владиславом шли вдвоём из Никольского храма к нашему дому по узенькой улице Декабристов, как вдруг им навстречу откуда-то из подворотни с рычанием выскочила злющая собака, Владислав утверждал, что глаза у неё были бешеные, и пена капала изо рта! Сам он застыл от ужаса, но моя Алька нисколько не испугалась, а смело шагнула вперёд и троекратно перекрестила псину с молитвой «Да воскреснет Бог», и та жалобно заскулила, попятилась и скрылась в той же самой подворотне. Владислав ещё долго пребывал под сильнейшим впечатлением и вспоминал первохристианских мучеников в Колизее, которых львы и тигры отказывались есть за их святость.
И третье чудо о братьях наших меньших случилось со мной. По весне у нас завелись мелкие муравьи, они протоптали дорожки в сахарницу и забирались в хлебницу, а я не знала, как их вывести, не нарушив при этом шестую заповедь «Не убий». Кто-то посоветовал мне, что надо отслужить молебен перед иконой мученика Трифона, потом попросить масло из лампады, горевшей перед его иконой, и этим маслом помазать в местах скопления насекомых.
К мученику Трифону принято обращаться, если надо избавиться от саранчи и других вредителей, и я стала думать, в каком храме есть его икона и кого из священников можно попросить отслужить такой молебен. Ничего не придумав, я просто обратилась к мученику Трифону своими словами, мол, пожалуйста, дорогой мученик, выведи отсюда муравьёв, они голодные и ни в чём не виноваты, а моя мама обещает насыпать везде отраву, но мне их очень жалко, и пусть муравьи сами уйдут туда, где никто их не обидит!
В тот момент я была дома одна и вслух от всего сердца произнесла эту тираду, а потом не поверила своим глазам, когда буквально через час у нас в квартире не осталось ни одного муравья, и они не заводились ещё несколько лет, пока я сохраняла простоту и искренность веры.
Ещё весной 1993 года мы с Антошкой договорились, и нас взяли чтецами на клирос в Тихвинский храм, там служили только по воскресеньям и по большим праздникам, и мы сразу же объявили, что будем читать бесплатно, потому что в любом случае должны присутствовать в храме в это время.
Нам с Антоном очень хотелось приблизиться к пониманию Богослужебного устава – сложнейшей системы, сочетающей в себе указания, как и в каком порядке соединять фрагменты службы каждый день в течение всего года. Я не знаю, с чем ещё можно сравнить устав по его сложности? Вот разве только с работой дирижера, который руководит симфоническим оркестром с большим концертным репертуаром, он обязан знать и различать партии всех инструментов, соединяя их вместе. Ну, примерно так.
А визуальный образ Богослужебного устава похож на знаменитые часы Орлой в Праге, они имеют невероятно сложную систему движущихся колец, стрелок, циферблатов и всяческих символов. Если я сейчас ничего не путаю, то две одинаковые службы могут повториться только через шестьдесят лет!
А может это нас так уставщик в Тихвинке пугал, как новобранцев в армии?
Тогда же Антон бросил свой институт, оброс бородой и стал очень похож на портреты царя Николая Второго, а Наташа из драных джинсов переоделась в длинные изящные юбки. В новом образе юной матери-красавицы с очаровательной Настей на руках она воплощала собой вечные христианские идеалы, поэтому, глядя на неё, Антон начал писать иконы и со временем сделался профессионалом высочайшего уровня.
На данный момент я считаю его самым лучшим иконописцем из всех, кого знаю, я всегда внимательно слежу в Фейсбуке за тем, что и как он делает, восхищаюсь и удивляюсь, как он смог выработать свой неподражаемый авторский стиль при полном соблюдении канонических традиций?
Сейчас у Антона с Наташей четверо детей и Настины внуки, они давно перебрались в Америку с младшими детьми, там после долгих поисков истинной веры и благочестия Антон стал священником в греческой церкви. Его семья живёт более чем скромно, и каждое воскресенье отец Антоний ездит служить из Бостона в Нью-Йорк.
Прошлой зимой Алька там с ним встречалась.
* * *
Летом 1993 года у нас в мастерской произошли значимые события.
Мой дорогой эстет вместе с другом сделали себе заграничные паспорта и поехали в Грецию, тогда это было неслыханным в нашей среде. Они заранее подготовили свои работы небольшого формата, я тоже написала им с собой несколько маленьких икон. Друзья собирались всё это продать, заработать валюту и заодно посмотреть, как там, за границей.
Перед отъездом моего невенчанного мужа наши с ним отношения уже еле теплились, я понимала, что они исчерпаны, и была рада этой поездке, как отсрочке тяжелого разговора и последующего неизбежного разрыва. Понятно, что рассчитывать на христианский брак по всем правилам бесполезно, а губить свою душу ради сомнительной привязанности вообще немыслимо. Меня раздражал его воинствующий эстетизм, а его бесил мой религиозный фанатизм, и менять себя никто из нас не собирался.
Я уже сделала свой выбор и ощущала явное облегчение на душе от того, что в прошлом году он отказался со мной венчаться, иначе сейчас мне пришлось бы слушаться его, как господина, и слово венчанного мужа стало бы законом для меня.
Вон как тяжело смиряться матушке Татьяне, хотя её муж священник и требует от неё
