По всем газетам стоял стон – а как иначе? «Наша Света, наша золотая Света оказалась на коленях в прямом и переносном смысле этих слов после опорного прыжка. В одно мгновение все рухнуло. Четыре года напряженнейших тренировок, четыре года отчаяния от подстерегавших травм, психологически нездоровой обстановки в сборной с постоянными подсиживаниями и нашептываниями конкурентов, четыре года разучивания новых, доселе никому не подвластных элементов, борьбы за поддержание формы… Горечь, боль и недоумение от невозможности понять, как же это могло случиться, написанные на ее лице после злополучного прыжка, усиленные телевизионными мониторами, заставили содрогнуться миллионы сердец даже далеких от спорта людей… Так или иначе, но, казалось, ничто не может устоять перед этим напором: покорить-таки непокоренную еще на этой Олимпиаде вершину. И не устояли соперники, не устояли судьи, рассыпавшиеся перед нашей Светой в „комплиментах“-оценках. Ее упражнение было безукоризненным». Казалось… Но невозможное так и осталось невозможным. Предательский конь – уж не знаем, кем это было подстроено, – перечеркнул олимпийскую мечту. «А счастье было так возможно…»
Конь на пять сантиметров ниже – это вопиющий случай. «Это специально подстроили… При росте 1 м 64 см я вообще могла убиться! Наверное, подам иск в Высший арбитражный суд и потребую не менее $50–100 тыс. за моральный ущерб, хотя мое здоровье неоценимо», – говорила Светлана. Но в федерации слишком вяло поддержали ее порыв.
Скандалов в гимнастическом мире на той Олимпиаде было хоть отбавляй. В многоборье победила румынка Радукан, а через несколько дней ее допинг-проба дала положительный результат на псевдоэфедрин. Золото перешло к другой румынке – Аманар. Изначально весь пьедестал в многоборье заняли румынки.
Но предстояли соревнования в отдельных видах. Светлана отобралась по вольным упражнениям, по опорному прыжку и, конечно, по любимым брусьям. И тут начались странные переговоры с тренерами другой российской гимнастки – Елены Замолодчиковой, которая претендовала за золото на вольных, а в прыжке не отобралась. Светлане говорили: у тебя травма, выполнить прыжок на сто процентов будет сложно. Уступи свое место Замолодчиковой, и…
Светлана вспоминает тот разговор:
«– А может, лучше Лена тебя подстрахует, она все-таки в Китае стала чемпионкой мира на опорном прыжке…
– Но ведь я завоевала право на финал, а Лена в финал не попала! Значит, прыгать в финале буду я. И дайте мне спокойно позавтракать… – сказала я, давая понять, что разговор закончен.
На самом деле, в стартовых протоколах финалисток в опорном прыжке значилась фамилия Хоркиной. Так и должно было быть, поскольку шестерки лучших, оспаривающих награды на отдельных снарядах, формируются на основании результатов предварительного этапа.
Когда мы сели в автобус, чтобы ехать в спортивный комплекс, я заметила в нем и Лену, и ее тренера, они тоже поехали в зал, хотя прекрасно знали, что состязаний у них сегодня нет. В раздевалке тренер снова подсела ко мне:
– Света, ты ведь не выиграешь, а России нужны золотые медали…
И вдруг предложила:
– Света, если мы выигрываем, все призовые, а призовые немаленькие – 50 тысяч, – будем делить пополам!..
И вот тут в моей душе проскочила тень сомнения».
Светлана все-таки уступила, на соревнования по прыжкам вышла Замолодчикова.
В прессе вышел материал: «Когда наступило время финалов, организаторам пришлось внести в протокол коррективу: незадолго до их начала место Хоркиной в них заняла Замолодчикова. Замена на соотечественницу разрешается. Но сидящим на трибуне оставалось только гадать, почему российская команда прибегла к такому маневру. То ли Хоркина так разобиделась на австралийского коня, что больше не захотела иметь с ним дела, то ли пожертвовала финальной вакансией для чемпионки мира 1999 года как раз в опорном прыжке?»
Но люди искушенные в спорте понимали, что такие «подарки» на спортивном ристалище добровольно никому не делаются. В спорте незыблем принцип – борись и завоевывай себе право на финал – слишком уж высоки ставки, слишком много сил затрачено на пути к олимпийской высоте. Некоторую ясность внес Борис Васильевич, дав тогда интервью для российской прессы. Он говорил, что у Светланы сильно болит колено, которое она ушибла при выполнении этого злополучного прыжка через укороченного коня, во время борьбы за абсолютное первенство. Кроме того, Пилкин заявил, что именно он уговорил Хоркину не прыгать, хотя у них и был в арсенале новый интересный прыжок. Сослались на травму, решили перестраховаться, ведь стране нужна именно медаль высшей пробы.
По жребию первой прыгала испанка Эстер Мойя, имевшая в предварительных состязаниях наивысший балл в этом виде программы. И сразу же сделала заявку на победу, получив самую высокую оценку за этот вечер – 9,762. Но на второй попытке, видимо, сдали нервы, и ее Мойя смазала. Вслед за ней прыгала чемпионка олимпийских игр в Атланте в этом виде программы Симона Аманар. И снова нервы – она с трудом устояла на ногах. Замолодчикова же серьезных помарок избежала и набрала 9,731, который и позволил ей стать победительницей этого дня. Она стала олимпийской чемпионкой. Светлана радовалась за нее. Правда, о договоренности разделить призовые все быстро забыли…
Потом – соревнования по вольным упражнениям, новая борьба за медали. Главные соперники – румынка Симона Аманар и та же Елена Замолодчикова, поймавшая за хвост птицу счастья. Светлана выступила ярко, получила высокую оценку, но судьи в тот день предпочли выступление Елены. Замолодчикова стала двукратной олимпийской чемпионкой, а Хоркина получила «серебро». Высокая награда, свидетельствующая о том, что на победу в многоборье Светлана в Сиднее претендовала всерьез.
Но выручили ее в Сиднее только брусья – те самые, с которых она упала в многоборье, после трагедии с прыжком… «Выйдя на разминку, я уже была абсолютно уверена в себе. Боялась только того, чтобы брусья, как накануне в многоборье, не оказались, мягко говоря, нестандартными. Но размялась, почувствовала, что снаряд в порядке, и ринулась в бой. Отработала свои брусья на одном дыхании, как не работала, пожалуй, еще никогда в жизни. А потом снова расплакалась. И уже не верила, что снова выиграла, а только молилась и благодарила Всевышнего за поддержку и помощь. Мне это „золото“, конечно, грело душу.
Как писали потом в прессе, перед финалом на брусьях вопрос стоял лишь о том, сумела ли Хоркина справиться с выпавшими на ее долю психологическими потрясениями. Ведь ее мастерство на этом снаряде ни у кого не вызывало сомнений. Однако было еще и почти сорванное выступление накануне, когда я чудом смогла продолжить выступление из-за психологического стресса… И потому зал замер, когда я сделала свой фирменный элемент (именно на этом месте я допустила грубую ошибку в предыдущем выступлении), а потом издал вздох облегчения, когда я продолжила комбинацию. И взорвался аплодисментами, когда судьи выставили 9,862. В тот день казалось, что уже никто не сможет даже приблизиться к этой цифре. Однако выступавшая последней китаянка Лиин Цзе получила от судей подарок в виде 9,837, хотя даже дилетантам было видно, что ни по сложности композиции, ни по эмоциональному воздействию ее программа не могла сравниться с моей. Борис Васильевич Пилкин после этого говорил журналистам: „Уровень комбинации у Светы столь высок, что другие нескоро его достигнут: она делает четыре сложнейших перелета! А оценка меня, мягко говоря, удивила. Как тренер, я даже не знаю, что нужно было еще сделать, чтобы она была выше. Я ничего не имею против китаянок – они заслуженно заняли свои призовые места. Но их программы по насыщенности сложными элементами и легкости исполнения значительно отстают от того, что делает Хоркина. Нельзя подходить к гимнасткам с разными критериями. Судить всех надо с одинаковой мерой строгости“».
